Творчество поклонников

Умереть воином

Добавлен
2005-06-27
Обращений
10104

© Игорь Поляков "Умереть воином"

    Он был чистый и тихий. Жители - веселые и жизнерадостные. Их было немного, и всех я знал по именам. Здесь никогда не было зимы, всегда было тепло, деревья стояли зеленые. Я никогда не видел моря, только по телевизору, поэтому мой Город стоял у моря. Мне нравилось наблюдать за постоянно набегающими на берег волнами, слушать их шум и крики чаек. В жаркий день с головой погружать в его теплые воды, а вечерами смотреть на бездонное небо. Я создал на берегу удобную бухту, чтобы большие корабли могли заходить в мою гавань. Пока только белоснежные яхты посещали мой Город, но, возможно, придет время и красивый лайнер придет ко мне. В моем Городе не было плохих людей, и у всех детей были родители, которые любили их. Я отдыхал, гуляя по этим улицам, общаясь с умными горожанами и играя с детьми.
    На окраине Города стоял большой стадион. Сходить на футбол – одно из любимых городских развлечений. И все жители знали и уважали меня, ведь я был форвардом. Болельщики замирали, когда я вел мяч к воротам противника, и взрывались общим криком, когда я забивал гол. Меня выносили на руках и несли по улицам Города. Это были счастливые мгновения. Ежегодно в моем Городе проводился марафонский забег, и каждый раз я рвал грудью ленточку на финише под восторженный рев моих жителей. Я быстрее всех ехал на велосипеде, дальше прыгал и обыгрывал шахматных мастеров. Мне было легко в моем Городе, здесь я был уверен в себе и спокоен.
    Однажды пришли плохие парни. Они били стекла, задирали людей и ругались. Ломали скамейки и били пустые бутылки. Их было трое, но я не испугался. Я создал этот город и мне его защищать. Я их прогнал, хотя мне и пришлось туго.
    Затем пришли бандиты, пытающиеся использовать мой порт, как контрабандный перевалочный пункт. После банда грабителей, нагло пытающихся ограбить моих горожан. Мошенники, продающие бросовый товар и проходимцы, обыгрывающие доверчивых жителей в наперстки. Наемный убийца, покушающийся на мэра города и богач, скупающий землю моего Города. И всех их я или вежливо или не очень выгнал из моего Города.
    Я рос и менялся мой Город. Дома становились выше и красивее, люди мудрее и добрее. Но все сложнее было возвращаться в него. От реальности не убежишь, не спрячешься в грезах, как бы восхитительны они не были.
    Долго не могу уснуть. Обрывки прошедших в этот день событий мелькают в моей голове. Мозг их приукрашивает, мешая действительность с мечтами. Так лучше для моего самоуважения – хоть и понимаю, что малодушный слабак, но убеждаю себя в обратном. Выпячиваю несуществующие достоинства в грезах, пока не начинаю верить в них. И из-за этого бывают проблемы. Вот и сегодня я сделал то, что не сделал бы никогда, если бы не был подготовлен к этому своими мечтами.
    Был последний урок одного из последних дней обучения в школе. Только треть класса разошлась по домам. Остальные никуда не торопились. Я смотрел в открытое окно на свежую зелень по краям вытоптанного футбольного поля, на нежные маленькие листочки, стоявшей под окном березы, и слушал. Кабан звал Вику в кино. Звал уверенно и настойчиво, а она не хотела. Вика (это кратко от Виктории) не объясняла причин своего отказа, что очень раздражало Кабана. Хотя, нельзя сказать, что она сильно упиралась, она как бы балансировала между «да» и «нет», а неопределенность всегда раздражает.
    Все, кто остался в классе, уже давно прислушивались к её вялой аргументации отказа и агрессивному убеждению собеседника. Кстати, мужская часть осталась только из-за Вики, лелея наивные надежды непонятно на что, женская часть – из зависти и тайно надеясь, что их тоже заметят. Не скажу, что Вика – супер, но в ней есть это. Находясь рядом с ней, слабнут колени, образуется какое-то томление в чреслах, путается речь и запах чего-то трепетно-нежного ударяет в нос, даже если мы находимся рядом с туалетом. Отойдешь от неё подальше, и становится лучше. Начинаешь замечать, что нос у неё с горбинкой, на щеке какая-то неприятная на вид родинка. Грудь у неё, конечно, больше, чем у окружающих одноклассниц, но ходит она как-то угловато и избалована вниманием. Но стоит ей посмотреть на тебя, даже издалека, и сразу хочется сделать что-нибудь прекрасное.
    Так и случилось. Она жалобно посмотрела в класс (я решил, что она посмотрела на меня, но сейчас понимаю, что её взгляд был абстрактным), дескать, спасите меня. И я услышал свой голос:
    -Эй, Кабан, ты что, не видишь, она не хочет с тобой идти в кино, - я говорил и чувствовал, как резко вспотели ладони, стало пусто в животе и поджались яйца. О, этот ублюдочный всепоглощающий страх, желание быстро забиться в какую-нибудь щель – я ненавидел себя за это, но ничего не могу поделать.
    Как и следовало ожидать, Кабан оставил Вику в покое. Он смотрел на меня, как на таракана, нагло бегущего под ногами.
    -Ты что, Жердь, неужели что-то сказал, - он был удивлен, как, впрочем, и все, - может, повторишь, а то я не расслышал.
    Краем глаза я видел, как она на меня смотрела. В сгустившейся тишине замер класс. Остальное сделали остатки моей гордости.
    -Ты слышал, что я сказал, - я говорил тоном пониже, срывающимся голосом, уже зная свою дальнейшую участь.
    -Пошли, - Кабан встал и пошел к выходу.
    Все разборки проходили вне школы. Это было хорошо – может не очень много народа увидит мое унижение. Судя по голосам идущих за мной одноклассников, шансов у меня не было. Школа, стоявшая буквой «Т», имела большой участок, включающий спортивный городок с одной стороны и тепличное хозяйство с другой. За школой была небольшая березовая роща, в которой происходили все скрываемые от взрослых события.
    Когда мы пришли туда, Кабан не стал уточнять, что я хотел сказать, а просто, развернувшись, свалил меня ударом справа. Не так, чтобы больно было, но лежал я в траве и хотел стать кротом или гусеницей.
    -Ну, даже обидно, этот дохляк сразу отрубился, - услышал я разочарованный голос противника.
    Там, за рощей, где начинались жилые дома, кто-то выставил в окно динамики и включил музыку. Однообразный ритм, доносящийся издалека, перекрыл в моем сознании смех и приколы одноклассников. На несколько секунд я отвлекся, слушая этот ритм, – вроде бы я здесь, все также пытающийся зарыться в землю, а вроде и не здесь. Стало как-то аморфно. Приятно и кайфово. И музыка, что будит во мне древние инстинкты.
    Я встал, потряс головой и увидел перед собой толстого парня. Которого я знал, и не знал.
    -Может, поднесешь ко мне свое рыхлое тельце и еще раз ударишь меня, - ухмыльнулся я. С удовольствием, ощущая свое сильное быстрое тело, уверенно смотрю на стоящих рядом горожан, дескать, не волнуйтесь, я здесь. Я справлялся и не с такими отморозками.
    Легко увернулся от первых ударов Кабана. Нырнул под его правую руку и подставил кулак, который провалился в живот врага.
    -А теперь форвард наносит решающий удар, отправляя мяч в девятку, не оставляя вратарю ни одного шанса, - я подпрыгнул и ударил по мячу (его голова с открытым в попытке вдохнуть ртом идеально подходила для этого удара).
    - И так будет со всеми плохими парнями, пришедшими в мой Город, - встав над поверженным врагом, я расстегнул ширинку и, жизнерадостно подставив лицо солнцу, ощущая на себе восторженные взгляды горожан, помочился на него.
    Сейчас, в ночной тишине, я прокручиваю в голове эти события и понимаю, что я – труп. Но, с другой стороны, не знаю, как, но я сделал Кабана. Это было круто и этого никогда в моей жизни не было. Эти приятные мгновения моего торжества, этот кайф победы немного испорчен тем, что я сделал потом. Мое лицо в темноте пылало. Я, который на уроках по физкультуре прячет свое тело в трико и футболку с длинными рукавами, который не ходит на речку только из-за панического нежелания обнажаться, прилюдно помочился. Не знаю, чего больше я боялся – того, что сделает завтра со мной Кабан с приятелями или того, как посмотрят на меня одноклассники (ну и, естественно, она).
    Утром, не выспавшийся, я вяло поковырял в тарелке. Идти в школу не хотелось. Даже выйти из квартиры и то не было никакого желания. Собрав всю свою волю, зайдя три раза в туалет и дважды почистив зубы, я пошел.
    Настроение на улице улучшилось. Утреннее солнце отражалось в окнах. Влажная от ночного дождичка зелень пахла свежестью, природа жизнеутверждающе царила вокруг. Может не так все плохо. Ведь смог вчера сделать Кабана, может и сегодня смогу.
    Не смог. Их было трое. Били долго, молча и безжалостно. Какая-то сердобольная тетка, подняв шум, прогнала их, и она же вызвала скорую. Пока ехал в машине в больницу, в голове вертелся вопрос, - как же это у меня вчера получилось? Откуда появилась эта уверенность в себе, раскованность в движениях и полный пофигизм?
    В приемном покое больницы меня обследовали, ничего не нашли и не отпустили.
    -С таким астеническим хабитусом лучше понаблюдать, - изрек доктор, оглядев мое избитое худосочное тело. Больше до вечера ко мне никто не подошел.
    Вечером пришла мама. Принесла фрукты, шоколад. Села на стул рядом с кроватью и несколько минут смотрела на меня. Раньше она скользила по мне взглядом или смотрела сквозь меня, а тут как-будто в первый раз видит, как диковину в музее изучает.
    -Я позвонила мамам твоих одноклассников, и узнала массу интересного. Всегда такой тихий, спокойный мальчик, тише воды, ниже травы. Серый мышонок, забившийся в свою норку, - она говорила медленно, изучающе глядя на меня, пытаясь понять то, что я и сам понять не могу.
    -Ну, ладно, морду набил этому Кабанову, а мочиться на него зачем? Это так вульгарно. И в присутствии всего класса.
    Я, конечно, неудержимо покраснел.
    -Ведь ты даже от меня, своей родной матери, которая у тебя в детстве задницу подтирала, тело свое прячешь.
    Она помолчала, безуспешно пытаясь поймать мой мечущийся взгляд, и затем вздохнула:
    -Нельзя так людей унижать. Этот парень до конца жизни помнить будет. И будет мстить.
    Тут пришел доктор с вечерним обходом. Они с моей матерью обсудили проблему астенизации современных подростков, их немотивированную агрессивность, неадекватность поведения и другие актуальные подростковые проблемы. Из их разговора мне стало ясно – будущего у нашей страны нет. Дохлые тинэйджеры умрут от экологии и наркотиков, сильные – поубивают друг друга или их убьет СПИД. Те, кто останется в живых, выпрыгнут из окон своих квартир.
    Уходя, мать сказала:
    -Я попытаюсь организовать сдачу экзаменов в другой школе. И поговорю с военкомом – тебе уже почти восемнадцать, пойдешь в армию.
    Вот тебе и раз. Другая бы мать всеми силами попыталась отмазать свою кровиночку от армии, а эта готова отправить в мои семнадцать лет.
    Хотя, она права. Через две недели мне будет восемнадцать. Жизни мне Кабан не даст. А через два года, авось, все утрясется.
    После успешной сдачи экзаменов, я написал в военкомате заявление с просьбой отправить меня в ряды Российской армии, так как я горю желанием исполнить свой патриотический долг.

Оценка: 0.00 / 0