Творчество поклонников

Недописанная книга

Добавлен
2006-12-17 08:45:10
Обращений
5932

© Игорь Поляков "Недописанная книга"

    Виктор, напрягая все мышцы, боролся со своей слабостью и с теми путами, что сковали его тело (из нас теперь не сваришь кашу, стали сталью мышцы наши).
    Первый успех, освобожденная правая рука, придал ему дополнительных сил (здесь выращивают денно ах гороховые зерна, собирают зерна вместе, можно брать и можно есть их), и Виктор, преодолевая боль в животе, приподнялся на кровати, опираясь на локоть.
    В большой комнате было шесть кроватей, три из которых были заняты. Мерно работали два аппарата искусственного дыхания, яркое освещение от ламп и Нау из радиоприемника (хлоп стучит горох о стену, вот мы вырастили смену).
    Виктор освободил левую руку и выдернул иглу из вены. Перевалил свое тело на бок, сморщившись от острой боли в животе, и (обращайтесь гири в камни, камни обращайтесь в стены, стены ограждают поле, в поле зреет урожай) – прямо в лицо полетел бетонный пол, погружая сознание в темноту.
    И там, в кромешном мраке, он стал самим собой. Ощущая свое тело послушным, Виктор встал и пошел вперед. Пусть вокруг полная темнота, он найдет выход отсюда. Доберется до своего компьютера, и будет работать. Его будущий бестселлер ждет его.
    Чуть вытянув вперед руки, он шел, начиная прокручивать в голове сюжетную линию романа. Взобравшись на первое препятствие и нащупав рукой деревянную поверхность, он толкнул её. Дверь не открылась, что его несколько удивило. То, что это дверь, не было никаких сомнений. Толкнув еще раз, он, чуть не засмеявшись, понял, - надо не толкать, а тянуть. Потянул за дверную ручку, и свежий ветерок приятно взъерошил его волосы.
    Теперь уже совсем близко. Он шагнул вперед, и – полетел. И не удивился этому. Он всегда знал, что он может летать, просто боялся пользоваться этим своим умением. Это же понятно, что так он быстрее доберется до дома. Летать оказалось до умопомрачения приятно, - Виктор чувствовал, как его держит воздух, который окружал его со всех сторон. И то, что глаза ничего не видят, это сейчас неважно. Он телом чувствовал, что небо везде, а земля где-то в бесконечной нереальной дали, и в этом прекрасном ощущении был только один недостаток. Как бы замечательно не было ему сейчас, он не должен зависать в этой нирване. Дело всей его жизни ждало его, и тратить время некогда.
    Виктор целеустремленно направил свое тело в правильном направлении, и, влетев в окно своей квартиры, завис у компьютера. На мониторе был незаконченный пасьянс. Виктор улыбнулся, - опять Вика начала раскладывать пасьянс и не закончила.
    Сев за стол, Виктор придвинул к себе клавиатуру и мышь, закрыл пасьянс, нажав на кнопку «нет» в ответ на желание программы сохранить игру, и, водрузив на голову наушники, вернулся в свой мир.
    Как бы то ни было, сейчас он был счастлив. И первые аккорды трека Нау, как та последняя капля, ввергающая его «я» в блаженное состояние.
    Виктор, вернув свернутый файл, и, не глядя на клавиши, бездумно подпевая шепотом, созерцая в мониторе действие романа, продолжил работать над своей недописанной книгой.
   
    Эта музыка будет будет вечной
    Эта музыка будет вечной
    Если я заменю батарейки
    Если я заменю батарейки
   
    Виктория, вернувшись домой, не могла ни есть, ни спать. Походив бесцельно из угла в угол, она постояла у окна, вглядываясь в темноту. Затем подошла к рабочему столу мужа. На мониторе яркие фотографии их совместной жизни сменяли друг друга. Пепельница, полная окурков, неприятно пахла. Давно остывший кофе в чашке.
    Вика, готовая заплакать, решительно отогнала от себя мрачные мысли. Выкинула в мусор окурки, помыла пепельницу и чашку. Приготовила себе кофе и села к компьютеру. Она разложила пасьянс, пытаясь отвлечься, но, перекладывая карты с места на место, постоянно в мыслях возвращалась к своей жизни.
    Когда муж стал другим? Когда издали его первый роман, или еще раньше? В первые годы совместной жизни он садился к компьютеру и писал не более двух часов в день, да и то, не каждый день. Он был обычным человеком – ходил на работу, вечером они вместе ужинали и смотрели телевизор, в выходные ходили в кино и по магазинам. Когда он, дописав первый роман, долго и безуспешно пытался пристроить его в разные издательства, она видела, как болезненно он это переносил. Но и тогда он был нормальным человеком, пусть и с неудовлетворенными амбициями. С ним можно было говорить об обычных вещах, обсуждать последние новости и их ближайшие планы.
    Наверное, он изменился именно тогда, когда шестнадцатое по счету издательство прислало положительный ответ. Он радовался, как маленький ребенок, получивший давно желанную игрушку. И все чаще стал садиться к компьютеру, мотивируя это тем, что теперь, чтобы стать известным писателем, он должен писать много.
    «Плох тот графоман, который пишет для самовыражения, пряча свои произведения в стол, и который не мечтает стать известным писателем, - говорил он, - хочешь оставить след в мировой литературе, пиши каждый день, чтобы твоя очередная книга издавалась хотя бы один раз в год».
    Последние месяцы он почти весь день сидел у компьютера, совершенно не слушая, что она ему говорит, и, не замечая её.
    Пасьянс не складывался. Она вздохнула и разложила новую игру.
    Вика вздрогнула. Она почувствовала, как в области сердца что-то кольнуло. И не боль, а предчувствие. Интуитивное предчувствие того, что все плохо. С Виктором.
    Не задумываясь, она схватила телефонную трубку и набрала номер больницы. Длинные гудки, которые казались бесконечными. Когда, наконец-то, на том конце девичий голос сказал, что это приемное отделение, она, уже зная, что все плохо, обречено спросила:
    -Я хотела узнать, как состояние больного Чуклинова? Его днем прооперировали и положили в реанимацию.
    -Девушка, это приемное отделение, а не справочное, завтра звоните туда и узнавайте.
    -Пожалуйста, - умоляюще сказала Вика. – Пожалуйста, скажите мне, что с ним.
    -Господи, девушка, ночь уже, имейте совесть.
    -Ну, пожалуйста, - уже плачущим голосом, сказала Вика, - скажите мне, что он жив.
    -Марина, Лена, - крикнула девушка, отложив телефонную трубку, - вы что-нибудь знаете о Чуклинове?
    Вика, прижав трубку к уху, вслушивалась в голоса на том конце, которые были далеки и еле слышны, но она услышала ответ на вопрос.
    -Да это как раз тот мужик с послеоперационным делирием, который сиганул из окна реанимации, и которого реаниматологи только что подняли обратно в коматозном состоянии, - сказал голос Марины или Лены.
    Дальнейший разговор Вика не стала слушать. Бросив трубку, она, забыв обо всем, выскочила в ночь в домашних тапочках и халате.
    В наступившей тишине на экран монитора вернулся свернутый вордовский документ, по белому полю которого с безумной скоростью побежали строчки, словно тот, кто набирал текст, имел десять рук. Скрепыш в правом верхнем углу экрана изумленно округлил глаза и поднял брови. А из наушников, лежащих на столе, послышались звуки.
   
    Радиола стоит на столе
    Я должен начать все сначала
    Я смотрю на тень на стене
    Я должен начать все сначала…

Оценка: 8.00 / 3