Не такой настойчивый. И это подстегивало Диму к более энергичным действиям, по сравнению с тем, что он желал когда она чуть ли не кричала на него. Но он был озадачен тупиковостью сложившейся ситуации.
Не имелось никакой возможности слезть со стола просто и непринужденно. Ноги по-прежнему не работали, лишь верхняя часть туловища оставалась более или менее дееспособной. Да и то, процентов на пятьдесят, если иметь в виду пробитые насквозь ладони. Он даже не мог сесть.
- Что же мне делать?
Ответом были выстрелы, и Света, возродившаяся в его голове.
- ПАДАЙ, - сказала она. – ПАДАЙ И ПОЛЗИ, ЕСЛИ МОЖЕШЬ И ХОЧЕШЬ.
- Хочу, ей-богу хочу! – Дима опять заплакал, вытянул скрюченные руки и уцепился кистями за край стола. Потянулся, скользя по поверхности, и в ту же секунду рухнул на пол. Всем весом, без скидок на что-либо, сильно и тяжело. Стукнулся мотнувшейся, из-за не успевшей подготовиться шеи, головой. От удара перехватило дыхание и Диме пришлось еще немного полежать, хватая воздух ртом, чтобы придти в себя.
Наконец, когда все нормализовалось, он перевернулся на живот и пополз к двери, ведущей вниз. Там ему предстояло преодолеть крутую лестницу, с узкими во всех отношениях ступенями.
Она была рядом, так как по «удачному» стечению обстоятельств стол находился совсем близко к ней.
Максимально, насколько это было возможно, чтобы не нахватать заноз в живот, выгибая поясницу, Дима достиг своей цели. Оперся на локоть и с некоторым трудом опустил вниз ручку примитивного замка. Раздался щелчок.
Он потянул дверь, а сам отвалился в сторону, давая ей возможность открыться полностью.
- Вот и все, - прошептал он.
Оставалось «всего-навсего» спуститься на первый этаж.
- БЫСТРЕЕ!!!
- Хорошо, хорошо, я уже иду, - пробормотал Дима и начал путь.
Если у Коэльо был путь Сантьяго, то Дима называл бы свой «Гребаной Извращенской Тропой Жестких Ступенек». Он пребывал в неком свободном падении, упираясь то одним, то другим плечом об узкие стены, окружавшие на этом промежутке лестницу. Было сравнительно легко, но такое не могло продолжаться вечно, и он знал это, так как остаток пролета, примерно на треть, был огорожен перилами с большими промежутками между прутьями. Да еще эти чертовы порожки с твердыми краями…
В ноздри бил резкий запах пороха и железа. Когда Дима кинул напряженный взгляд перед собой, то увидел часть собственной комнаты, находящейся в полном беспорядке. Ковер был смят и отброшен в сторону. Побит любимый мамин хрусталь из их семейного, чуть ли не родового, шкафа. Тоже, кстати, разнесенного вдребезги.
По полу тянулся широкий кровавый след, и было не совсем понятно, куда он ведет. Или затащили, или вынесли, одно из двух.
- Предупреди меня, - прошептал Дима, - предупреди меня, Светлячок, если сюда кто-нибудь пойдет.
- БЫСТРЕЕ!!!
- Я стараюсь. Ты только держись там.
И он просто из кожи лез вон, в прямом и переносном смысле.
Стены закончились и начались перила. Узкие ступени не удержали тело Димы на месте, а понесли подобно сильному течению реки. Он успел зацепиться локтевым сгибом за гладкий лакированный столбик, призванный ограждать людей от падения с лестницы.
«Неужели, кто ДО МЕНЯ пытался упасть с этого почти что декоративного Эльбруса? Зачем здесь эти штуки, от чего они охраняют, в чем их призвание?», подумал он. Хотя, если смотреть на вещи трезво, без перил было бы совсем худо, и отправился бы он в недолгий, но весьма эффектный полет носом вперед.
В конце концов и эта трудность была преодолена. Дима оглянулся назад. В глаза сразу бросились его собственные пятна крови, разбросанные тут и там по ступеням. Маме явно не понравится такая неаккуратность. Да и отцу тоже.
Кстати, о родителях… После увеселительной поездки в гости им придется на славу тут потрудиться, чтобы восстановить дом. Как все объяснить? Пришли ангелы, поссорились с чертями, и тут та-а-акая заваруха началась!? Ага, прямо сразу же и поверят! Потом догонят и еще раз поверят.
Дима тяжко вздохнул и пополз к коридору. Тут ему явно нечего делать, основная и, как ему казалось, последняя сцена разворачивалась на улице.
5
Саав сидел на корточках, прислонившись плечом к кирпичной стене. Он держал свой огромный дымящийся револьвер, время от времени высовывался, делал пару выстрелов, и прятался обратно. С неба, затянутого бесконечной серой пеленой туч шел сильный, но крайне теплый дождь.
Рядом с Саавом валялся автомат и несколько трупов одетых в светлые одежды людей в нелепых позах.
Вообще их, мертвецов, тут везде было предостаточно. Вдоль забора, на клумбе с цветами, за небольшими фруктовыми деревьями. Все именно там и только там, где их застала меткая пуля. Штук пять или шесть лежали на осколочной перине из стекол, посреди разоренной теплицы. Такой огромной концентрации неживой человеческой плоти никогда еще не было во дворе дома 20, что по улице Ушакова, стольного града Тиски.
А перед взором Димы билась красная лампочка тревоги.
СВЕТА В ОПАСНОСТИ. СВЕТА В опасности! ОНА В ОПАСНОСТИ… ОПАСНОСТИ… ОПАСНО…
Саав не замечал его, увлеченный пальбой и еще чем-то. Он вроде как прислушивался, направляя все свое внимание к (так думал Дима) калитке. Там могла быть Света, но почему она не бежала?! Разве это не самое выгодное решение, для того, чтобы скрыться, пока неудавшийся стрелок сидит и выжидает своего момента? Хотя все зависело от того, где именно она пряталась. Если ЗА воротами, тогда Дима вообще не видел смысла в перестрелке и, уж тем более, не видел опасности для Светы.
Но она звала его. Звала жалобно и тонко. И значит все было иначе.
Завернув ладони внутрь, сотворив некое подобие культяпок инвалида, Дима вылез под дождь. Волосы тут же намокли, за ворот полилась вода. С крыльца также вела лестница. На этот раз более удобная для экстремального спуска, коим собрался воспользоваться Дима. Сама короткая, порожки широкие, можно было даже «идти» боком, что он с успехом и сделал. Края ступеней пребольно отдавались в груди при первом же касании. Вся кожа там была стесана и уже начала синеть, превращаясь в один сплошной кровоподтек.
И поэтому Дима принял за счастье воду, покрывающую асфальтовую дорожку целым (тонким) слоем.
«Я дельфин! – орал он про себя. – Я долбаный гребаный дельфинчик, который ныряет в глубокое море! Я плыву и мне все по херу. Ля-ля-ляляляля, ля-ля-ляляляляля!».
Когда до Саава оставалось метра два, «дельфинчик» замер. Он отчетливо видел складки на его туфлях в местах сгиба. Сильно потемневшую от влаги кромку брюк. Белую рубашку, ставшую вдруг прозрачной и налипшую к худому, но жилистому телу. Рядом находился труп соратника Саава с пистолетом. От него, так же, как и от их предводителя (начальника? главаря? Исполнителя? Бога?!) легко и приятно пахло.
«Он умер и от него источается аромат. Это ли не чудо?», - подумал Дима. И еще потом, сразу же:
«Смогу ли я убить Саава?»
Наверное, сможет, раз Света так настойчиво, без тени сомнения, просит об этом. И раз Саав так не спешит показаться из-за своего укрытия. Дима, забывшись, по привычке, взялся за пистолет, запертый в сведенных предсмертной судорогой пальцах, и… каким-то образом сумел не закричать от боли.
Из потревоженной ладони снова начала сочиться кровь. Но ему ничего не оставалось, как продолжать это самим собой одобренное мучение.
Он неловко перехватил пистолет и сжал его рукоять как можно сильнее, до дрожи в мышцах, но с желанием задавить в себе боль. Заставить ее заткнуться хотя бы на время.
Дима прицелился.
Мушка никак не сходилась с прорезью, да при таком расстоянии это и не было особенно важным. На всякий случай, он оперся на скрюченное предплечье левой руки. Теперь стало чуть легче и пистолет не водило из стороны в сторону.
Дима замер.
Он собирался стрелять из настоящего оружия первый раз в жизни. Духовые винтовки и тир не в счет.
Это был первый его экзамен, слав который, он мог получить право на любовь и жизнь. Любовь и жизнь со слугой дьявола? Да не важно, раз слуги Господа ТАКОВЫ! Ему сейчас было плевать на мораль.
Он принялся быстро-быстро моргать, потом прищурился и медленно выдохнул, приводя себя в духовное и физическое равновесие. Так, кажется, делали все снайперы в любых боевиках.
Уфф…
Всё. Пли.
Палец начал ласково нажимать на курок и в этот момент Саав обернулся.
Он все сделал быстро, как и в прошлый раз. Несчастные два метра были преодолены в миллисекунды. Носком туфли он вышиб пистолет из рук Димы, когда он уже полностью вдавил курок. Грохот выстрела в сторону,
(в небо!, мимо мишени!!, в молоко!!!)
Не смог перекрыть красочного цветка супер-дупер боли, расцветшего в его ладонях.
А как только Саав каблуком наступил на одну из них, Дима заверещал, сам, в принципе, не понимая, как возможно такое. В обычной жизни он не смог бы исторгнуть из своих связок это «нечто» ультразвуковое, что делал сейчас.
Саав лишь криво ухмылялся.
Пинком под ребра перевернув Диму, он схватил его за ремень джинсов и потащил, будто чемодан. В его худосочных мышцах оказались огромные запасы силы и выносливости, которой хватило бы и на пятерых атлетов.
Он остановился около угла и крикнул:
- А я и забыл о нем, но теперь вспомнил! Вот все и кончилось. Парень у меня, выходи, деточка!
- Я тебе не верю! – голос Светы был уверенным, но даже Дима уловил в нем нотки волнения. Что уж говорить о Сааве.
- Тогда я разрешаю посмотреть на него. Любуйся!
Он поднял Диму еще выше и подал немного вперед, за угол.
Парень нашел в себе силы и посмотрел в сторону ворот. Там, из-за маленькой «башни» уличного туалета, сделанного на совесть из бетонных блоков, выглядывала Света. Черт побери, она очень красиво смотрелась на фоне толчка с растрепанными волосами, длинной алой царапиной над бровью и в черной блузке с расстегнутым (или разорванным) верхом. Этакая богиня смерти с наспех перевязанным плечом.
Она смотрела с горечью и состраданием.
Теперь Дима мог понять, почему ей требовалась помощь. Спрятавшись за туалетом, она заперла себя в ловушку. Калитка находилась в дальнем конце ворот, около дома, и хорошо простреливалась с места Саава. Услышав ее движения (а ему это не составило бы особого труда) он мог бы просто показать револьвер из-за угла и палить вслепую, зная, что точно попадет в цель исходя из теории вероятности.
Шея быстро устала, и Дима опустил голову. Теперь струйки дождевой воды текли прямо в рот, и он с жадностью пил их, ловя каждую каплю сухим языком. Но Саав быстро прекратил этот маленький пикник на обочине, дернул его назад и бросил на асфальт, придавив в спину ногой.
- Будем меняться?
- Что ты предлагаешь?
- Я забираю парня, а ты уходишь.