Творчество поклонников

Бог из глины. Часть 2

Добавлен
2007-09-23 09:04:58
Обращений
22674

© Иннокентий Соколов "Бог из глины. Часть 2"

    Надежда схватила трубку, и заорала в бездушную тишину:
    - Я не знаю, кто ты, тварь, но я тебя предупреждаю, если ты еще хоть раз, выблядок (ругательство выскочило из ее рта бойким отрепетированным чертиком, словно отлеживалось до поры до времени, в ожидании своего часа), позвонишь по этому номеру, клянусь богом, ты пожалеешь об этом мразь…
    В трубке повисла тяжелая недоуменная тишина, и знакомый, до тошноты голос изумленно выдохнул
    - Надежда, ты что?!!
    Надя пошатнулась, чуть не уронив ставшую вдруг невероятно тяжелой трубку
    - Мама? Это ты?
    Тишина в трубке ширилась, (Надя представила, как мать собирается с мыслями, впервые столкнувшись с таким обращением, уже недолго ждать, когда первые морщины вновь сойдутся на широком лице, и капельки гнева упадут на ее голову), и затем разорвалась длинным несвязным монологом. Надежда с трудом успевала выхватывать отдельные слова из мутного потока фраз, из которых явственно складывалось искреннее недоумение по поводу воистину свинской неблагодарности отдельных представительниц дочернего племени.
    Первые слезы показались на лице Нади, покрылась липким потом рука, сжимающая трубку телефона. Голос матери все вещал, обрушивая на голову дочери тонны слов.
    Всхлипывая, шмыгая носом, Надежда пыталась разбавить причитания, доносящиеся из трубки (одновременно на той стороне провода, мать принялась плакать, размазывая по отвисшим щекам следы праведной обиды), своими слезами.
    Когда Сергей, поднялся в библиотеку, жена рыдала как ребенок, комично подергивая нижней губой, вытираясь промокшим носовым платком, и насколько он понял потом из сбивчивых объяснений супруги, телефонная баталия закончилась ничьей.
    Вечером, после того, как Сергей закончил заниматься с ней любовью, Надя некоторое время лежала без сна, уткнувшись в плечо мужа. Проклятый телефонный разговор не выходил из головы.
    (Я буду следить за тобой…)
    Надежда решила не рассказывать Сергею про шалости неизвестного хулигана (просто какой-то псих, набрал случайный номер, чтобы потешить свое больное эго, не обращай внимания детка).
    Ничего страшного. У нее все под контролем.
    Все в порядке…
    Потом дрема навалилась, скрутила, и утащила прочь, в царство снов, на разбитой лунной колеснице. А может быть, это был вовсе и не сон. Просто сонная тишь сгустилась, стала непроницаемой для посторонних шорохов. Пропали куда-то звуки и запахи, остались только полумрак да обжигающий жар лежащего рядом мужского тела.
    Еще луна – она стыдливо подглядывала сквозь щели в ставнях, словно надеясь увидеть что-то… непристойное. Надежда досадливо прикусила губу- странные мысли лезли в голову, не давая сосредоточиться. Что-то происходило, но как это бывает во сне, она не могла подобрать точное определение тому странному чувству, когда разглядываешь призрачное наполнение сна, и одновременно видишь себя со стороны, лежащей под одеялом, с бесстыдно расставленными ногами, ощущая, как по бедрам, стараниями мужа, медленно разливается тепло.
    Потом она встала. Выбралась из одеяла, и легко спрыгнула с кровати. Прокралась мимо шкафа, почему-то замедлив шаг, вошла в залу. Ненадолго задержалась там, перед тем, как вступить в темный-темный коридор.
    В конце коридора, чуть светился высокий прямоугольник зеркала. Надежда зачарованно приближалась к нему.
    Ближе и ближе.
    На цыпочках.
    Мимо детской, в которой не звенели звоночки голосов, мимо библиотеки, в которой дышал жаром обогреватель, вот только она не слышала шума пламени.
    Осторожно, чтобы не скрипнули половицы, и не нарушилось очарование зимней ночи.
    Медленно, но верно, шаг за шагом, приближаясь к заветной цели.
    Надежда подошла к зеркалу.
    Справа, сквозь приоткрытую дверь веранды видно было как в замерзших окнах, отсвечивают звезды. Они сияли на небе сотней маленьких кусочков конфетной фольги – ночь будет холодной детка, на то она и зима, чтобы укутать снегом мерзлую землю, и забрать в плен сладких снов.
    (Ночь – время, когда засыпает все живое, чтобы уже никогда не проснуться)
    Надя коснулась руками холодного стекла. Зеркало ответило на прикосновение вспышкой света, в которой исчезло отражение коридора. На мгновение светящаяся поверхность стала матовой, затем все прояснилось, и Надежда увидела лес.
    Огромные, похожие на мачты, сосны чуть покачивались на ветру, их вершины уходили в высь, пронзая небо, затянутое черными тучами.
    Там, в зазеркалье, было жаркое лето, и еще Надежде показалось, что если она ненароком окажется там, то наверняка пожалеет об этом.
    (В этом лесу много злых зверей, и ночью, в самых темных, укромных местах, вспыхивают красные огоньки глаз!)
    Не приведи господь, детка, оказаться там! Этот лес не место для прогулок, впрочем, если хочешь, можешь убедиться сама…
    Надежде не нравилось то, что она увидела в зеркале, и еще ей показалось, что она слышит тихий, заунывный мотив:
    Когда сегодня пойдешь ты в лес – то испытаешь шок.
    Там много злых, жестоких зверей.
    Внимательней будь, дружок!
    И страшным монстрам в этот день
    Собраться вместе будет не лень
    Сегодня в лесу небывалый пикник
    Ты будешь закуской для них!
    Надя отпрянула, но все было напрасно.
    Зеркало манило к себе. Звало – тягучий мотив забирался в сердце, поневоле заставляя подойти поближе.
    Еще ближе – так, чтобы оказаться в самом зеркале – слиться с ним. Пройти сквозь хрустальную пелену, за которой обычный зимний сон, превратится в кошмар. Надежде не хотелось этого.
    Вот только этой ночью никого не интересовали желания бедной дурочки – она на цыпочках, миллиметр за миллиметром вновь приближалась к проклятому зеркалу.
    И когда она оказалась достаточно близко, хрустальная поверхность треснула с тихим противным звуком, и осколки зеркала разлетелись в стороны. Из прямоугольной рамы дохнуло теплом, и запахами теплого лета. Там, в зазеркалье, время шло так, как ему заблагорассудится.
    Надежда услышала пение птиц, и шум высоких сосен. А еще она увидела ручей, и тропинку, что отходила от ручья и вела куда-то вглубь леса.
    Картина, что предстала перед глазами, казалась смутно знакомой. Словно она раньше уже бывала там.
    (Ну-ка, крошка, нахмурь лобик, и попытайся сообразить, что же ты видишь!)
    А видела она корабельную рощу, как на картине, что висела в зале. Вот только деревья не застыли в неподвижности, и мгновение запечатленное художником оказалось вырванным отсюда. Здесь все шло своим чередом – пели птицы, шумели ветви, и журчала вода, унося щепки, опавшую хвою и прочий лесной мусор. Еще немножко, Надежда, и ты окажешься там, и кто знает, кто скрывается в лесу, поджидая одинокого путника, который бредет, сам не зная куда, напрасно надеясь, что дорожка приведет домой, туда, где нет опасности и можно вдосталь ворочаться под теплым одеялом, слушая как шумит за окнами метель, и потрескивают обои, а рядом безмятежно сопит муж, и эта семейная идиллия не нарушится тихим скрипом и неприятными, шлепающими шагами приближающегося существа.
    О да, милая – там, в лесу все совсем не так. Хотя лучший способ убедиться в этом – попасть туда, хотя бы на часок. Ну как, крошка?
    Надежда сглотнула. Зеркало держало ее, не давая сделать шаг назад. Лес был слишком… живым. Как будто ненадолго открылось окно между мирами – ее настоящим и придуманным картинным. И если она приблизится еще ближе, то запросто окажется там, как бы ей этого не хотелось сейчас.
    Где-то вдалеке звякнули колокольчики, да на миг потянуло гарью, как будто там, в лесу, случился пожар. И в этот миг, по коридору пронесся ветерок. Он забрался под ночнушку, заставил вздрогнуть. И этого оказалось достаточно – что-то потянуло ее вперед.
    (Хей, детка, ты увидишь яркую вспышку, в которой сгорит твой сон!)
    Вспышка оказалась достаточно яркой для того, чтобы в глазах зажглись огненные круги. Надежда попятилась, осторожно ощупывая стены. Вот только у нее ничего не выходило – каждый раз, когда она чувствовала что вот-вот, еще немного и рука коснется стены, она проваливалась в пустоту.
    Но хуже всего было то, что тихий шепот деревьев стал, вполне различим, и запах нагретой штукатурки сменился ароматом хвои.
    И когда она открыла глаза, то поняла, что сбылись самые страшные опасения:
    Надежда оказалась в лесу!
   
    4. Погоня
   
    Это было не похоже на сон, и, по всей видимости, дела обстояли совсем плохо. Надежда обернулась – вместо привычного коридора она увидела продолжение не то ручья, не то речушки. Вода неспешно журчала, и на дне можно было отчетливо рассмотреть каждый камешек.
    Переход из холодной декабрьской ночи в летний день оказался слишком резким для нее – сон как рукой сняло. Надежда обхватила плечи. Она стояла на опушке, и жесткая лесная трава колола ноги. От жары Надя мигом вспотела, и ночная рубашка неприятно липла к телу.
    – Ты выбрала не самую лучшую одежду для лесных прогулок, милочка – пробормотала Надя, оглядываясь.
    Это было так необычно – сколько раз Надежда любовалась картиной, висящей в зале (довольно талантливую копию известного полотна написал один из дальних родственников Сергея по отцовской линии), и вот теперь она могла оценить все тонкости и нюансы прямо с натуры.
    На самом деле запечатленный на холсте пейзаж немного отличался от оригинала. на картине отсутствовали некоторые детали – та же тропинка, что обрывалась у ручья, и вела петляя в лесную глушь, не было чахлой оградки, непонятно для чего прилепленной у самого берега, да и ручеек оказался поплоше – так скорее продолговатая лужа, годная на то, чтобы омочить сапоги, которых не было у Надежды, несмотря на легкое течение и умиротворяющее журчание.
    Надежда окинула взглядом ручей – если идти вдоль берега, наверняка можно куда-нибудь прийти, вот только вниз по течению, крутые берега оврага, в котором располагался искомый ручеек, сходили на нет, и болотная осока, которая сонно шелестела на ветру, вызывала вполне явственные опасения, что беспечный путник, шагая по грязи, угодит прямиком в болото.
    Надежде не хотелось в болото. Там ей делать было нечего.
    Впрочем, оставался еще один путь – та самая тропинка, что уходила неведомо куда, теряясь за потемневшими стволами сосен. Несомненно она-то являлась делом рук (вернее ног) человеческих, и конечно же вела куда следует.
    Оставалось только одно – сообразить, что же произошло на самом деле, и сделать соответствующие выводы.
    Надежда задумчиво коснулась носа. Последнее, что осталось в памяти – странная вспышка, после которой она оказалась в этом месте.

Оценка: 0.00 / 0