– Уж не собрался ли ты выпить это?
- Именно! – добродушно подтвердил Сергей.
- Что же, малыш, я вижу, ты взялся за ум. Быть может все мои старания привести тебя в чувство, все же были не напрасны…
- Точно, приятель – выдохнул Сергей.
Он опрокинул стакан. Водка приятно обожгла пищевод, опускаясь, все ниже, к желудку, чтобы принести долгожданное облегчение. Сергей минуту прислушивался к ощущениям, и только потом довольно захрустел огурцом.
В этот миг что-то изменилось. Момент перехода был неуловим. Словно всколыхнулись стены, и тут же все вернулось на место. Сергей вытер слезы, и потянулся за бутылкой.
(Нужно наливать поменьше – чтобы растянуть удовольствие…)
- Плесни-ка чуток и мне. – Отец подвинул второй стакан.
Сергей поднял голову, чувствуя, как что-то заныло в груди.
- Ну же, не жадничай – осклабился отец.
Он развалился напротив. Высокий, огромный, в своей шитой перешитой тельняшке, отец смотрел на него, и в его взгляде можно было увидеть легкую насмешку.
- Не ожидал? – Отец хмыкнул, и подвинул стакан еще ближе.
Сергей плеснул во второй стакан, и подтолкнул блюдце с закуской, чтобы гость мог дотянуться. Отец благодарно кивнул и ухватил огуречную дольку.
- Ну, сынок, давай - за встречу! – Они чокнулись, и выпили. Сергей одним обжигающим глотком, отец – не спеша, чуть подергивая кадыком. Затем они почти одновременно поставили стаканы на стол. Сергей заметил, что отец не допил, оставил немного на донышке.
- Для разговора – словно прочитав его мысли, ухмыльнулся отец.
Сергей налил себе еще, и вопросительно посмотрел на гостя.
- Освежи немного. – Сергей послушно долил водку. В бутылке оставалось еще на треть. Не много для серьезного обстоятельного разговора, но кто знает, от чего зависит судьба застольных бесед – то ли от количества выпитого, то ли от компании.
Компания кстати подобралась хоть куда! Сергей протопал к холодильнику, и вытащил из него остатки колбасного кольца. В хлебнице, то стояла на холодильнике, завалялся небольшой кусочек серого хлеба.
Все это добро он снес на стол, придвинул угощение отцу. Тот кивнул, и скромно отломил кусочек хлеба.
- Что сынок? – Отец внимательно посмотрел на него. – Похоже, тебя поимели со всех сторон, и я вижу, все, на что ты способен – только размышлять о том, что можно сделать… Ничего, малыш, у меня найдется пара советов, как помочь, в этой дерьмовой ситуации.
Сергей недобро улыбнулся, и они выпили снова.
Потом еще раз, и еще…
И все это время отец рассказывал, а Сергей внимательно слушал, а когда бутылка была пуста, и запах гари ударил в ноздри, мир начал свое движение.
- Послушай, парень – отец наклонил голову набок – бывает так, что иногда все вокруг словно сговорились, и все их мысли только об одном – как ловчей обуть тебя. Но я знаю, ты не из тех простофиль, что прогибаются под чужие желания, словно ковыль на ветру, в тебе есть то, что было когда-то у меня – не знаю, как это назвать, стержень, что ли… Просто ты совсем разленился, и не хочешь думать своей пустой башкой, хотя самое время сложить два и два, и получить один простой ответ – они все против тебя, и самое время внести кое-какие изменения. Не то, чтобы я очень переживаю, но на твоем месте, я все же задумался – быть может, стоит один раз показать, кто хозяин? Я не собираюсь давить на тебя, сынок, но посуди сам – сколько можно терпеть все это?
Отец замолчал, и Сергей с тоской уставился на пустую бутылку.
- И это тоже… - отец многозначительно посмотрел на него. – Ты только взгляни на себя со стороны – маленький запуганный зверек, для которого любимая женушка специально держит в буфете приманку, чтобы потом торжествующе пожать плечами, - ну, конечно же, я так и знала – у этого парня совсем нет выдержки. Только вот что я тебе скажу, сынок – так может поступать только самая распоследняя дрянь!
И вот, что еще – разве ты никогда не задумывался о том, что делаешь что-то не так? Разве не думал о том, что когда-то, свернул не в ту сторону, когда бежал вприпрыжку, следуя по дорожке жизни, и там, за гребаной развилкой все оказалось наоборот – совсем не таким, каким должно быть? Так вот, что я тебе отвечу (поскольку ты никогда не найдешь в себе сил, признать очевидное) – все именно так, как я сказал, и все что ты имеешь в итоге – осточертевшую толстуху, что разрушает твою жизнь, да пустую бутылку на столе, из-за которой у тебя теперь будут большие проблемы.
Хей, парень, раскрой пошире глаза, что не желают видеть, и быть может я смогу очертить перспективы…
Дни, которые стали твои проклятием. Тягучие будни. Время, словно удав, проглотивший хвост – оно кажется бесконечным, бессмысленным. И работа, бесконечная, изматывающая – все, чтобы прокормить шумную ораву, что сидит на твоей шее.
Каждый вечер, ты задерживаешься на работе – сидишь за столом, чуть покачиваясь мыслям в такт, провожая взглядом уходящих домой сотрудников. Ты не спешишь – тебе просто некуда спешить. Ты сидишь до последнего, оттягивая момент, когда придешь домой, и толстая нелюбимая жена, в окружении галдящего выводка, ворча и вытирая жирные пальцы о грязный передник, выйдет тебя навстречу, чтобы забрать под свое крыло, в царство провинциальной, одуревающей скуки.
Тебе тесно в маленьком городишке, где не настолько мало жителей, чтобы знать, друг друга, но достаточно для того, чтобы некоторые из них примелькались в троллейбусе.
Перспектива прожить в этом болоте оставшиеся четыре десятка лет пугает тебя не меньше, чем мелкие детские страхи, про которые и думать забыл. Забыл до поры до времени.
Ненавистный круговорот будней и праздников.
День рождения.
Годовщина свадьбы…
Серый дождь рисует тонкими потеками на стекле. Ты смотришь равнодушно в окно.
Зима укутывает мерзлую землю белыми хлопьями снега…
Тебя не радует это. Тебе все равно…
А еще голос. Голос, что сидит где-то в глубине души. Он говорит с тобой, и с каждым разом ты все больше прислушиваешься к его словам. Голос все время с тобой. От него не спрятаться, не скрыться. Он становится сильнее и настойчивее...
Этот голос стал частицей тебя. Вернее ты стал частицей его.
Это голос существа, оставшегося в колодце, это голос тьмы…
Голос говорит тебе, что ты должен сделать, и однажды ночью ты сделаешь все, что он велит.
Тихонько пройдешь на кухню. Сядешь на табурет, и будешь некоторое время сидеть, облокотившись о стол, раздумывая о вечности. Голос скажет, что делать дальше. Глиняные шарики в пасти существа перемалывают слова, которые превратятся в действие, обретут плоть, станут явью.
- Открой стол, достань нож…
Ты сделаешь это, достанешь нож, и, не спеша, вернешься в спальню. Все, что от тебя потребуется – несколько быстрых взмахов рукой. И никто не, догадается…
- Сережа. Сереженька.
Голос затихает – слабеет. Ты удовлетворенно киваешь. Все идет так, как должно идти. В конце концов, ты уже взрослый. Пора избавляться от детских кошмаров.
Заворожено ловишь лунный отблеск на лезвии ножа. Голос ослаб, но все еще нашептывает, причмокивает…
Остается один пустяк. Так, пустая формальность – ты готов на все, лишь бы только избавиться от этого голоса. Ты сделаешь это – и существо навсегда покинет тебя, твои сны, твой разум…
Ты берешь нож поудобнее, и на цыпочках крадешься в детскую…
Сергей вздрогнул. Маленькая капелька крови скатилась по подбородку и упала на клеенку. Сергей запрокинул голову. Отец молча смотрел на него.
(Вот так парень, все будет так, как тебе привиделось, и мы оба знаем это…)
- Что тебе нужно? – прохрипел Сергей.
Отец не спеша, допил остатки водки в стакане и неожиданно, грохнул его об пол.
- Что мне нужно?!! – заорал он. – Мне нужно, чтобы ты оторвал, наконец, свою задницу от стула, и сделал то, что давно должен был сделать!!!
Сергей испуганно заморгал. Если отец и дальше будет так орать, он непременно разбудит Надежду…
- Что я могу…? – Отец не дал ему закончить:
- Ты можешь все, стоит только захотеть - все твои надежды и мечты, все чего только пожелаешь, и будет лучше для всех, (в первую очередь для тебя), если ты сделаешь это…
Сергей уставился на отца тяжелым пронзительным взглядом.
- Там, в погребе… - начал, было, он и остановился.
Отец ковырнул клеенчатую поверхность стола пожелтевшим от никотина ногтем.
- Я знаю сынок, я знаю… - спокойно ответил он. – Но быть может, стоит проверить еще раз? Прямо сейчас…
Сергей встал из-за стола. Мир сдвинулся, и это было прекрасно – стоять вот так, чуть пошатываясь, втягивая ноздрями запах паленого, смотреть как окружающее пространство начинает свой немыслимый танец.
Он пошел к выходу, нашаривая руками дорогу, больно ударился о дверной косяк. Ухватился руками за перила. Старое дерево жалобно заскрипело.
(Полегче, парень.!)
Сергей поднялся по лестнице, про себя отметив, невообразимое количество ступенек, которые пришлось преодолеть. Уперся плечом в дверь, ведущую в прихожую.
(Пора заглянуть кое-куда, навестить старых друзей…)
Одним движением сдернул циновку, и заворожено уставился на крышку погреба. Наклонился, с трудом удержав равновесие, и принялся ощупывать крышку. Там, в самом углу, где под ударами ломика отлетел кусок дерева, образовалось небольшое отверстие, в которое можно было свободно просунуть руку.
Теперь дернуть сильнее, и…
Застонали гвозди, вырываемые из некогда прочного дерева. Сергей отбросил крышку, совершенно не обращая внимания на шум, с которым та упала на пол.
- А парень этот я… - пробормотал Сергей, всматриваясь в непроглядную тьму погреба.
Луна, светящая в небольшое окошко прихожей была похожа на огромный серебряный блин, она чуть освещала комнату, отчего казалось, что в углах прячутся страшные чудовища, вот-вот готовые выпрыгнуть из своих упокоищ, чтобы наказать наглеца, осмелившегося нарушить их древний покой. Внизу же, в подполье, чернела мгла, и на миг, Сергею совершенно расхотелось окунаться в ее ночные объятия.
Он сглотнул, чувствуя, как к горлу подкатывает рвота.
(Дыши глубже парень, вот и весь секрет!)
Сергей стоял в прихожей, чувствуя, как оживает дом. Встрепенулись и запели существа, замурованные в толще его стен. Луна за окном улыбнулась, и спряталась за тучи, тьма обрушилась на него, и ее сосредоточие там, за пределами прямоугольного прохода в другой мир, показалось не таким уж и страшным.
Сергей шумно втянул ноздрями воздух. О, это блаженное ощущение, когда сдвинутый мир – лишь причудливая декорация, не более, и пускай завтра болит голова, и тугой ком стоит у горла, сейчас – лучшее из времен, когда все по силам, и нет предела взбесившимся желаниям молодого пропойцы.