Творчество поклонников

Проклятые чудеса

Добавлен
2009-05-19 00:27:38
Обращений
6298

© Валентин Мазуров "Проклятые чудеса"

   
    - Так, родители, чего такие вялые физиономии? – хмурит брови доктор.
    - А чего нам интересно радоваться? Вы к Диме Тимченко ходили или перепутали чего? - нарастает раздражение у папы.
    - Он не представился конечно… - Врач чувствует накаливающуюся обстановку и причмокивает. – Шутки в сторону и бить вам меня не за что, потому что мальчик будет жить долго, насколько счастливо уже зависит от вас.
    Родители недоумевают, не понимая, издеваются над ними или говорят серьезно.
    - Дышит сам, язва купировалась, гематомы рассосались, опрелости ушли, раны зажили, сахар пришел в норму… Завтра начнете кормить грудным молоком, но и параллельно можете зарезать местных врачей, которые довели ребенка до такого.
    - Вы серьезно? – глотая слезы, спрашивает мама. У нее трясутся руки, и выпадает книжка с молитвами.
    - Заявляю вам абсолютно серьезно, как врач с пятиминутным стажем... Что-то шутки сегодня не заходят.
    - Но как? – выпучивает глаза папа.
    - Исцеление. Или вам надо медицинский термин? Тогда ремифракрипуксия. Только у меня к вам две просьбы. – Вдали хлопает дверь, и раздаются торопливые шаги. – Не разрешайте врачам долго мучить ребенка, забирайте его поскорее домой. А второе: хватит читать молитвы вон из той книжечки.
    Врач сбрасывает на пол халат и быстрым шагом покидает местность. Из-за угла выходит дежурный врач, мощная женщина с прической «под мальчика» и в коррекционных очках.
    - Тот пузатый гастарбайтер из Финляндии даже не понял ее желания, но чудеса все равно бывают, - оборачиваясь, кричит Пантелей и кивает дежурному доктору. Та только с непониманием смотрит на него.
    - Ваш родственник? – спрашивает врачиха с герметичным пакетиком крио в руке.
    Родители отрицательно кивают.
    - Странно… Кстати, к сыну я вас не пущу, зря стоите. Он в очень тяжелом состоянии, потому приходите завтра с восьми за информацией.
    - Лидия Степановна, - выглядывает одна из медсестер. – К нам тут хирург приходил из 9-ой больницы…
    - Какой еще хирург, не знаю я никаких хирургов, - мощная женщина врывается в реанимацию и заколачивает за собой дверь.
    Мама с папой переглядываются, не зная, что думать. Инстинктивно они подскакивают к дверям отделения и прислушиваются.
    - Рассказывайте, что было, дуры! Пустить постороннего человека в реанимацию…
    - Он, он спросил, где у нас самый тяжелый ребенок лежит. Потом расспросил о диагнозах, мы объяснили, что только дежурный врач…
    - Надя не жужжи мне тут, говори как есть!
    - Ну, - всхлипывает медсестра, - я объяснила, что была асфиксия, геморрагический синдром, фетопатия…
    - Еб твою мать Надя, перед кем ты отчитывалась?! Что этот псих делал?
    - Он… он снял перчатку и дотронулся до ребенка.
    - Ты сучка у меня по полной программе ответишь, завтра же отправлю письмо в деканат!
    Дежурный врач бежит в бокс с Димой и видит, что ребенок лежит без кислородной маски и большими черными глазами рассматривает округи.
    - Звоните, кобылы на дежурный пост, пускай не выпускают вашего Айболита! Как вы могли позволить маску снять, матерь божья.
    Доктор хочет вновь одеть ее, но замечает, что ребенок замечательно дышит, без показателей аритмии по датчикам. Вбегают родители Димы, всполошенные до судорог.
    - Что он сделал?! Что он сделал с нашим ребенком!!! – закатывает истерику мама. А Дима ловит ее взгляд и не сводит в сторону глаз. У ребенка черные брови и очаровательные, выразительные черты лица, свойственные карапузам постарше. Только сейчас на нем нет живого места от катетеров, бинтов и трубок.
    Врач запинается и смотрит на закрытый корпус шприца, куда должна капать кровь из зонда. Он сухой.
    - Как давно перестало идти кровотечение?
    Медсестры испуганно переглядываются и та, что пока получила меньше пистонов, говорит:
    - С момента к-как врач из 9-ой… ушел.
    - А ну подай мне глюкометр, бегом! - прыснула на Надю. Та молнией приносит похожий на секундомер прибор и ланцет.
    - Может, вы объясните, что произошло?! – переступает дорогу врачу папа.
    - Посторонним тут не место, покиньте помещение немедленно, - стала в позу обороняющейся самки доктор.
    - Я не сойду и на миллиметр…
    - Пожалуйста, я сразу же к вам выйду.
    Родители неохотно под сопровождением медсестер покидают реанимацию. Дежурный врач вставляет в глюкометр тест-полоску, аккуратно делает прокол на подушечке крохотного пальчика Димы и через пять секунд получат результат: 3,4 моль.
    - Этого не может быть, - шепчет она и проделывает тест еще раз, взяв новую капельку крови.
    3, 5 моль.
    - Невозможно…
   
    10
    - Кровь перестала идти, но мы продолжим наблюдение, это может быть временное затишье. Сахар тоже пока нормализировался, но глюкометры часто дают сбой, потому пока мы не сделаем анализ в лаборатории сложно что-то говорить. Точно могу сказать, что спали отеки, ушли загноения и зажили щечки… мне такого видеть еще не доводилось.
    Вова с Дашей кивают врачу, словно лоботомированные, боясь развеять сказку. У них под ногами валяется «Акафист святому Пантелеймону», и когда мама поднимет его, то мигом вспомнит, где видела врача из 9-ой больницы. Точная его копия нарисована на обложке в расшитой рясе.
    Машенька тем временем готовится ко сну и по секрету рассказывает бабушке, что же именно она попросила у Дедушки Мороза. Женщина со всех сил пытается сдержать слезы, но понимает, что это невозможно.
   
    Послесловие
    Пантелей едет в такси по ночному Киеву. Dewoo lanos неспешно преодолевает скользкие дороги, конкурируя с вездеходами. Водитель постоянно трет шею и морщится от боли, рассказывая, какая плохая нынче медицина, как она обворовывает и оставляет умирать в одних трусах.
    Снег уже не идет.
    На улицах неимоверно светло, ведь снег имеет волшебное свойство озарять собой ночь. В окнах домов горит свет. За каждым из них скрывается своя история, важнее которой не бывает. Этой ночью кто-то будет молиться, другой заниматься сексом, третий читать книгу, четвертый страдать бессонницей, а пятый страдать бессонницей и заниматься сексом…
    Один из представителей золотой молодежи сейчас точно рассказывает друзьям, как пятеро гопников сняли с него часы и даже не замечает, что перестала болеть голова, не дающая покоя последний месяц. А маленькая девочка прежде чем уснуть, говорит плюшевому медведю: «Не войнуйся, Дима, я обо всем договоилась. Спокойной ночи»…
    Нас окружает удивительно красивый мир. Первый снег. Любовь. Рождение детей. Все это настолько же прекрасно, насколько запутанно и непредсказуемо. Мы неимоверно похожи в стремлении быть разными. Ценим только деньги, пытаясь их зарабатывать и экономить. Не ценим жизнь и ничего из того, чего можем лишиться в одно мгновение. Разучились мечтать.
    Ночная улица. Канун Нового года. Ничего не меняется, хотя прошлое уходит в воспоминания. Такси останавливается у дороги, ведь во двор заехать не получится из-за навалившего снега.
    - Сколько?
    - Да несколько, ты у меня сегодня последний пассажир. С наступающим! – Нескладный сутулый таксист с ярлыком истощенности хлопает Пантелея по плечу.
    Пантелей снимает перчатки и жмет ему руку.
    - Спасибо. Не болейте.
    Многоэтажка его детства. Здесь на лестничной площадке он впервые закурил сигарету и попробовал водку из пластикового стаканчика. Пускай это и было одновременно. В здешнем дворе он впервые влюбился и подрался. Здесь он впервые встретил смерть в виде истерзанной бомжами дворняги. Здесь он впервые разочаровал маму, когда устроил пожар на свалке. И второй раз, когда наложил кучу под дверью злющей бабки. И третий раз, и четвертый… Здесь он последний раз плакал.
    Пантелей стоит возле бронированной двери с приклеенным новогодним венком и нажимает на звонок. Открывает сестра.
    - Чего так долго? Я же предупреждала тебя, что у меня свидание с Вадиком, осёл.
    - Спас жизнь младенцу, излечил пару тройку людей и зверей. Ничего необычного.
    Девушка не слушает его, спешно собирает сумку и застегивает сапоги.
    - У мамы был сильный болевой приступ, потому я уколола морфин. Когда она проснется, возьмешь шприц с еще одной дозой и сделаешь инъекцию. Она сегодня совсем слабая.
    - Хорошо тебе потрахаться, Ева. Только руки хорошенько вымой, а то они медикаментами пахнут.
    - Что б ты сдох! – с порога желает длинноволосая красотка и уходит.
    - Зачем тебе лишние ночные кошмары? – кричит ей вдогонку Пантелей.
    Он разувается и ставит белые кроссовки на тряпку. Снимает перчатки, джемпер и складывает их в гардеробную. Тихонько, без лишнего шума идет в спальню, где приоткрыта дверь. В квартире ужасный запах. Что-то вроде смеси мочи и формалина. На кровати лежит мама. Всё, что от нее осталось.
    Она сразу же реагирует на скрип дверей, как будто и не спала.
    - Патик, сынок, ты пришел, - слабо, как будто из комнаты в ста метрах отсюда, говорит иссушенная женщина. У нее нет щек, груди, бедер - только скелетный каркас и свисающая кожа. Волосы на голове редки и совсем седые. Под животом надет подгузник для взрослых.
    - Я тут, ма. Как самочувствие?
    - Знаешь, сегодня чуть-чуть лучше, - говорит она в очередной раз. – Я даже сама сходила в туалет… Что там твоя работа?
    - Всё в порядке, ма…
    Пантелей садится на табурет рядом с мамой. Берет ее холодную, влажную руку и всеми силами пытается отдать хотя бы частичку жизни. Он гладит ее и греет, но напрасно. Тогда Пантелей сильно сдавливает кисть, пока не чувствует, что у него немеют пальцы.
    - Бля! – с досадой вскрикивает он и упирается головой в колени.
    - Сынок, не расстраивайся, - с трудом разлепливает синие губы мама и закрывает глаза. Она устала умирать.
    - Проклятие…
    И Пантелей в тысячный раз клянется себе, что никогда больше не снимет перчаток.
    В тысячный раз занимается самообманом.

Оценка: 8.71 / 7