Творчество поклонников
Шоу Гаспара
- Добавлен
- 2009-06-05 01:38:55
- Обращений
- 12972
© Янина Логвин "Шоу Гаспара"
Лишившись камуфляжа, губы Ксении тут же расплылись в улыбке.
- Ты бесподобен Санек! – призналась девушка и взглянула на нас с пониманием. - Стихи конечно - полная туфта, но читал с чувством. Молодец! – она с удовольствием запустила пальцы в отросшую каштановую шевелюру юноши и, наклонившись, чмокнула его в щеку. - Я тобой горжусь Леший!
Сашка Лешенко напрягся.
- Ксюха, не мучь меня! – взмолился он и убрал от себя руку девушки. – Что значит туфта, солнце мое?! Может, ты просто ни черта не понимаешь?!
Ксения ловко метнула пустую коробочку из-под сока в бетонную урну стоявшую поодаль на аллейке и состроила Сане противную рожицу. После чего одернула на бедрах короткую юбку и смиренно пожала плечами:
- Может…
- Макс! – Сашка вопросительно уставился на меня. – Скажи друг, какого хрена я тут заливаюсь соловьем, если вам, мне, - он хлопнул себя в грудь, - даже сказать нечего, а?! Может, просто разойдемся по домам, если всем одинаково?
Я лениво потянулся, зажмурившись от бивших в глаза солнечных лучей, и нехотя привстал на локти.
- Сань, ну кому одинаково? – примирительно сказал я, продолжая улыбаться Наташке. – Стихи конечно фуфло, но клёвое фуфло Леший! Знаешь, я думаю, если Креймец прочтет этот твой поэтический опус, он вышвырнет тебя из университета, не задумываясь. Ты пока не показывай Димону стихи, ладно, - благоразумно попросил я друга, зная его бесшабашную натуру. - А то он, Санек, может не понять, почему это вдруг его отец, вместо уважаемого всеми ректора, превратился во "въедливый собачий хрен, что дал по-пьяни сильный крен". Идет?
Девчонки громко прыснули, а друг нахмурился, силясь связать одно с другим воедино. Заметив на высоком крыльце учебного корпуса долговязую фигуру Дмитрия Креймеца, Саня, наконец, сдался.
- Ладно, - сказал он, скомкал исписанные крупным почерком тетрадные листки с множеством правок и нехотя сунул их себе в карман. – Ладно, только знай, Макс, - тихо заметил, обнимая Ксению и оглядываясь на приближающегося к нам друга, - я сам фуфло, не жди от меня «Двенадцатой ночи», понял?!
- Конечно, а я о чем?! – согласился я и откинулся на траву. Но не успел закрыть глаза и притянуть Наташку к себе, как из-за спины Лешего показалась ершистая макушка старины Димона. Длинные ноги друга принесли его к нам со скоростью не меньшей чем семнадцать узлов в час.
Швырнув сумку на скамейку, Димон навис над нами и уперев руки в бока, удивленно присвистнул:
- Продолжаете предаваться утехам, жалкие похотливые суслики? И это после выходных? Кончай лизаться Макс, - громко приказал он, и пихнул меня носком кроссовка, - я рискую подавиться слюной. Слышишь!
- Отвали, Креймец, - добродушно попросил я друга, рассчитывая на его понятливость.
Моя подруга, сощурив глаза, улыбнулась и обвила мою шею руками.
Креймец скривился.
- Бррр! Паршивцы! От вас так и разит флюидами. Не береди кровь Наташка! Пожалей одиночку, - взмолился он и кивнул головой в сторону Сани и Ксении сидевших в обнимку. – Вот люди, - сказал он, - ведут себя почти прилично. Вот с кого надо брать пример!
Натали подняла голову, смерила друзей с ног до головы критическим взглядом и презрительно фыркнула:
- От такого кислого зрелища, Креймец, недолго и засохнуть, знаешь ли! Как былинка на ветру. Как по мне, - призналась она, - уж лучше благоухать.
Саня засмеялся:
- Этот вертеп, - он кивнул головой в сторону университета, - весь благоухает. Бздит флюидами, нет мочи! Ксюха, - попросил он подругу, - сейчас же отгони от меня всю эту флюидную дрянь, она травит мою музу.
Девушка, сидящая рядом с ним на скамейке, возмущенно отстранилась, освободившись от объятий, и тряхнула головой:
- Еще чего! – сказала она. - Зато эта дрянь благотворно воздействует на меня! Эй, флюидики, ко мне, - Ксения расставила пальчики, - надо поработать. Вытравьте из головы Лешего озабоченную чертову бабу, которая своими ямбами и хореями всех допекла. Фас её, Фас! Нечего ей там делать. За роботу ребятки!
- Молодец Ксюша! – я одобрительно улыбнулся. – Возможно, Леший не так безнадежен, как хочет казаться.
Девушка благодарно улыбнулась и призналась:
- Не безнадежен, Макс, я то знаю!
- Девочка, ты грозишь нарваться на неприятности, - довольно вздохнул Саня и подмигнул Димону: - Эта чертова баба, как ты выразилась, - та еще стерва! Не попадись ей на язык, солнце мое. Разгрызет как орешек и смелет в порошок!
Ксения, улыбаясь, ощупала свои мускулы.
- Шурик, айкидо, черный пояс, ты забыл?
Шурик почесал макушку.
- А ведь забыл. Радость, дай чего-нибудь пожевать, а, - сменил он тему, и чмокнул девушку в ухо, - в животе урчит.
- Опять?! – Ксения вскинула брови и окинула друга долгим снисходительным взглядом. - И так всегда, - пожаловалась она. - У нас с тобой Леший любовные темы неизменно заканчиваются одним…
- Жрать пожалуйте-с! Ксю-шеч-ка!
Девушка шумно вздохнула, взяла со скамейки свою сумку и, положив её к себе на колени, раскрыла.
- Вот Димка, - обратилась она к Креймецу и засунула руку внутрь, - посмотри на этого ничтожного человечка, которому чужды духовные радости. Вместо поцелуя, ему подавай бутерброд! А ты - приличные люди… Обжора! – цыкнула она в довольное лицо поэта. – Забирай все и катись к черту!
Саня выхватил из рук девушки белый сверток и возмутился:
- Я что, виноват, - сказал он, засовывая кусок ветчины себе в рот, - что твои предки потчуют тебя - будь здоров! Ты же не животина, какая-нибудь, - презрительно фыркнул он, наминая бутерброд, и с удовольствием оглядывая хрупкое тело, - что бы носить такие тяжести, да еще и в брюхе. Мужик я или нет, в конце концов! Сейчас же дай сюда сумку, - Саня требовательно протянул руку, - я посмотрю, может… еще какой сухарик завалялся…
Ксения, улыбаясь одними глазами, покачала головой:
- Дурак ты Лешенко! - сказала она. – Это они не меня, это они тебя потчуют. По их мнению: уж больно ты завидная партия как для дочери ветврачей. Вот и стараются бедолаги.
Саня, жуя за обе щеки, нахохлился:
- Оценила, значит!
Девушка занесла руку для подзатыльника.
- Ка-ак дам! – пригрозила она. – Мигом вернешь все обратно!
С полным, набитым едой ртом, к радости Ксении, Леший таки признался:
- Я юб..ю е..бя Уш..ень-ка!
- Аминь! – громко добавил Дмитрий Креймец, плюхнувшись на скамейку рядом с парочкой. - Как с вами скучно! Разложу-ка я пасьянс, - громко сказал он и, скрестив длинные ноги, уставился на крыльцо. - Моя - номер шесть.
«Разложить пасьянс» на нашем мужском сленге значило: разложить "по полочкам" достоинства появившейся из-за дверей, под определенным номером, кандидатки на пару. Время от времени мы дурачились так, назначая друг другу и себе пару, и получали удовольствие, одобрительно восклицая, либо же громко фукая, обсуждая вслух достоинства каждой кандидатки. Смеясь и иногда доводя несчастных девчонок, умудрившихся не вовремя появиться на крыльце учебного корпуса (особенно это касалось первокурсниц) до слез.
Сашка, чуть не подавившись куском бутерброда, радостно встрепенулся:
- Моя…номер семь! – выкрикнул он и умоляющим взглядом покосился на Ксению. Сашка был самым везучим в смысле «разложения пасьянса» из нас всех и с удовольствием, снова и снова испытывал судьбу. – Ксюш, я разочек, а? – жалобно протянул он и вместе со стариной Креймецом уставился на крыльцо.
- Смотри не прогляди все глаза, выглядывая свою суженую Санек, - с тихим вызовом сказала девушка и отвернулась.- Слепой ты мне на фиг не нужен будешь!
Широкие двери распахнулись, и на крыльцо вышла пожилая профессорша биологии. Передернув плечами, женщина закуталась в цветастую шелковую шаль и, поправив рукой крашенные хной волосы, на ходу кивая тайком курившим на крыльце студентам, направилась по своим делам.
- Один! – хриплым басом пропел Дмитрий Креймец и заложил палец.
- Два. Три. Фух! – заложил вслед за другом пальцы Сашка Лешенко и облегченно выдохнул, глядя в след двум парням старшекурсникам, покинувшим здание учебного корпуса.- Пронесло!
- Слабовато…
- Что? – не понял Сашка и, повернувшись к подруге, рассеянно улыбнулся.
- Слабовато тебя пронесло, говорю, Леший! – сердито отозвалась Ксения. – После моих-то бутербродов!
- Ох, не язви Ксюшечка! Ох, не…Че-ты-ре! – довольно протянул Сашка, когда из дверей выпорхнула рыжая, вся в веснушках девчоночка, и испуганно ойкнув (наткнувшись на нацеленные на неё взгляды) торопливо сбежала с крыльца.
- Вот черт! – громко чертыхнулся ей вослед Димон, жалея о не слетевших с его языка, в сторону девчонки, колкостей. – Дуреха, не могла задержаться! Сань, - толкнул он друга в бок, - ты был бы счастлив!
Бросив из-за плеча в сторону Креймеца презрительный взгляд, Ксения фыркнула:
- И не говори! Не повезло девчонке. Выйди она минутой позже вы бы ей все косточки перемололи. Так и пошкандыбало бы себе домой не-то человек, не-то конопатое суфле.
- Да ладно тебе, Ксюш! – усаживаясь, возмутилась Наташка, глядя на время от времени хлопающую дверь главного корпуса и выходящих из неё студентов. – Ну, подумаешь, чудаки поглазеют и повеселятся пять минут! Что им сделается? Макс, - она повернулась ко мне и стала отряхивать светлые волосы от сухих сорных травинок, - за тобой номер восемь!
Я скривился и потрогал примятую траву. К моему огорчению детство почти покинуло меня, и за три года учебы в университете наша игра успела мне порядком поднадоесть. Прочитав на моем лице возражение, Наташка решительно замотала головой и приложила палец к моим раскрывшимся губам:
- И не думай отвертеться, Макс, - с шутливой строгостью сказала она. – Не получится! А вдруг сегодня нас всех ждет откровение, а? Или ты струсил?!
- Окей! – я кивнул. Спорить с Наташкой было бесполезно, да и лень. – Забито, мой номер восемь!
- Вот это правильно, друг! Вот это по-честному! – одобрительно бросил мне Сашка, оторвав взгляд от входных дверей. - Как всегда…
- Как всегда?…- удивилась моя подруга и вдруг выкрикнула: - Нет, девять! Так интересней! Пользуйся, Макс, - засмеялась она и сделала великодушный жест рукой, - я сегодня щедрая!
Я вздохнул и неохотно поднялся, усаживаясь на траве по-турецки. Похоже, в своей щедрости, моя новая подруга не знала границ. Пришлось настоять на своем. Желая поскорее покончить со всей этой детской возней, я возразил:
- Восемь! И на этом по домам!
Если Наташка и обиделась, то виду не подала.
- Да пожалуйста! – гордо ответила она и запустила за мой воротник свои тонкие длинные пальчики: – Может, сегодня ко мне, а Макс?
Господи, что за девушка! Вот это радушие! – Взяв себя в руки, я улыбнулся и отрицательно покачал головой.