Творчество поклонников

Шоу Гаспара

Добавлен
2009-06-05 01:38:55
Обращений
12977

© Янина Логвин "Шоу Гаспара"

    Улыбаясь, он сунул её в рот. Разжевал и я даже отсюда увидел, как грязно коричневая кашица потекла по его скисшим от обиды губкам.
    - А…ма-а! – зарыдал малыш, хлопнувшись попкой на песок. Отплевываясь, он воздел к ней руки. – Ма-а!
    Снизу донеслось:
    - Что случилось?! Господи, сынок, выплюнь эту дрянь! Сейчас же выплюнь! Сколько раз мама говорила не брать гадость в рот, а?! – запричитала совсем еще молоденькая девчушка. Материнская ладонь раздраженно щелкнула по растопыренным в испуге маленьким пальчикам, - Сколько?! Ах ты, маленький, маленький засранец!
    Я все еще, через плечо Гаспара, смотрел вниз.
    - Это ты тот засранец которому надо щелкнуть по рукам, - не выдержав, сказал я ему и посетовал: – Вот она – несправедливость. Налицо.
    - Она знает… - он даже не повернул головы в мою сторону.
    - Что? - Рассеянно спросил я.
    - Мать. Она знает, что виновата. Как только соберет игрушки и придет домой, она даст волю своим чувствам.
    - О чем ты говоришь?
    - Вчера сын разбил пепельницу, которую она хранила в память о муже, и был наказан. Позавчера он добрался до её косметички, измазал помадой стены и был наказан. На прошлой неделе он был наказан за сережку, которую вытащил из её уха, пока она спала. Не одна. Она так и не смогла найти её. А через неделю ему будет нужна помощь: сережка найдется в его кишечнике, и будет лучше, если возле ребенка окажутся её старики, которым она сегодня же спихнет его. Ей восемнадцать. Уже год, как она вдова, на улице весна и ей осточертело материнство.
    Вид матери заботливо вытирающей рот сына платком, заставлял меня сомневаться в ереси которую нес Гаспар.
    - То, что я вижу, не похоже на то, о чем ты говоришь, - сказал я.
    - И что? – он пожал плечами. - Конечно, она одумается. После того, как бросит нового ухажера. Э-д-у-а-р-д! – показав белоснежный оскал, продолжил говорить Гаспар, - так зовут хера, которого раздражает плач её сына по ночам. Степаныч… местный участковый. Трижды разведенный хуесос! – Гаспар вытянул подбородок и послал под окна дома сочный плевок. - Через три года, он погорит на афере с квартирой, или отравится самогонкой, я еще не решил, - неожиданно признался он. - А сейчас он кажется этой дуре тем самым мужиком, с которым ни в огонь, ни в воду не страшно…
    - Даже если и так, - сказал я со злостью, – твой бычок - причем?
    Гаспар прикрыл веки и оперся головой об оконный косяк.
    - Ты не понял, амиго. Она не спит вторую ночь. Я просто пытаюсь помочь. И все.
    Я пожал плечами.
    - Не спит? И что? Что в этом криминального? Я слышал, это случается с родителями.
    - Верно. Но одиночество съедает её. Если этот хер, участковый, не придет сегодня, а он не придет, если мальчишка останется с ней, она откроет газ.
    - Ясно, - сказал я, догадавшись, к чему он клонит. - Так ты тут вроде местного спасителя, да? Устроил все как надо. Вывел девчонку из себя?
    - Точно. – Он открыл глаза и послал мне короткий взгляд. – Я помог пацану вырасти! А теперь, давай, линяй гринго, ты меня почти достал.
    Сильно сказано, особенно для юноши, которого я видел перед собой. Что-то держало меня возле него. Хотя я и мог уйти, я продолжал стоять на лестничной площадке, слушая бредни Гаспара. И раздумывая: злиться ли на него, или жалеть.
    - Гаспар, - сказал я, сдерживая внутреннюю раздражительность, которая ужом зашевелилась во мне, - ты должен поставить себе диагноз сам, иначе за тебя это сделают другие.
    Он взглянул на меня, и устало усмехнулся сквозь темные пряди, прилипшие к его щекам:
    - Кто же? Кто окажется таким смелым Макс?! Ведь я – бог!
    Я решил, что потратил на пустые разговоры в это субботнее утро слишком много времени.
    - Ты придурок, который переоценивает себя! Жалкий говнюк, который вместо дела - ссыт слюнями себе между ног! Пошел ты…козёл! – не сдержался я.
    Но он словно не слышал меня.
    - Я все время стараюсь осчастливить кого-то, - неожиданно сказал он, - это видно? Зачем мне это, а, амиго? На кой? Вот и тебя, - он посмотрел на меня. – Когда-то я хотел сделать счастливым, я ведь многое мог, а ты…решил по-своему. Ну и жри теперь свои щи! Давись! – психанул он. – Если я не передумаю.
    Уже спускаясь по ступеням, я остановился и, обернувшись к нему, спросил:
    - Под словом «счастливым» что ты имел в виду, приятель? Нашу давнюю с тобой встречу? Или кулак, который так и не съездил по твоей хитрой роже?! Как ты ржал наверное, тогда, за углом, глядя как я рыдаю над ямой полной дерьма, а?! Наверняка надорвал пузо…
    Гаспар спустил ноги с подоконника, отставил от себя бутылку и, опершись руками о корявый выступ изъеденного дерева, наклонился ко мне:
    - Чего тебе стоило тогда дождаться меня, а, Макс? – тихо спросил он. - Чего?! Будь ты терпеливее, ты бы увидел немало интересного в тот день. Я был готов показать тебе многое… - Не отрывая от меня пристальный взгляд, он вновь закурил (просто поднес к лицу вдруг появившуюся в руке сигарету). - В том, что ты имеешь, ты сам виноват, - сказал он. - Разозлил ты меня тогда.
    - Ты бредишь, приятель. Я вполне доволен жизнью, - еле сдерживаясь, ответил я. – Ни хрена мне о тебя не надо!
    - Ой ли! – Гаспар неожиданно по-доброму улыбнулся мне. – Надо, амиго. Надо! И я докажу тебе! Мне кажется, что я таки в тебе не ошибся. - Он сузил веки: - Хочешь, Макс, попробуем вновь? Я многое могу…
    - В этот раз без меня, амиго! – разворачиваясь и сбегая по ступеням вниз, бросил я. - Лучше сделай для себя что-нибудь!
    - Окей! Договорились! – крикнул Гаспар и засмеялся мне вслед.
   
    Он торжествовал. Я чувствовал это. Это была его маленькая победа, и уверенность, звучащая в его смехе, угнетала и обезоруживала.
    Состояние Риты, - то, какой я увидел её в парке, - сдвинуло меня с насиженной точки бытия и пошатнуло мироощущение. Был ли к её непонятному помешательству причастен Гаспар? Я чувствовал: без него здесь не обошлось. Его едкий, отрывистый смех, до сих пор звучал в моей голове.
    Едва он раздался, я понял, чьему перу принадлежало послание, полученное Ритой. Но самым обидным оказалось понимание, подсказанное мне шестым чувством: Гаспар бросал вызов мне. Бросал, не раздумывая, поражая приближенную к моей душе цель. А Рита была мне близка. Очень.
    Я разозлился. Экстрасенс хренов, или кто он там еще был, он не успокоился и неспроста появился в моей жизни. Он сказал, что не ошибся во мне, - мне вдруг захотелось доказать обратное и засунуть его слова (да и смех) ему в глотку.
    То, что творилось с Ритой - творилось не с её ведома. Когда Ксения с Наташкой увозили её домой на такси, она противоречила сама себе. Взахлеб доказывая нам и всему миру свои две правды. Но глаза, большиё серые глаза, выдавали девушку с головой. Крича о том, что хозяйка, - всегда крепкая, сильная и уверенная в себе, - в собственном помешательстве увязает, тонет, но сопротивляется. Борется, отчаянно барахтаясь в топком месиве здравой реальности, за священное право личного я.
    Я сажал её в такси и в первый раз за много лет держал её руки и смотрел ей в лицо. И обещал, что постараюсь, обязательно постараюсь все исправить. Уж не знаю, понимала ли Рита то, что я говорил ей, но она верила мне, я видел это.
    Теперь, чтобы слова мои подтвердились делом, - следовало найти Гаспара.
   
    Войдя в знакомый двор, я остановился. Огляделся. И почти физически ощутил, как он давит на меня своей обреченностью. Стены старых построек, эти исполинские часовые окаменевшие от полувековой вахты, обступали меня со всех сторон, а многочисленные арки, в зеркальном лабиринте отражали друг друга, как ложные гроты, бесстыдно выставляя изъяны и насмехаясь над собственной неприглядностью.
    Я жил здесь. В одном из трех домов-чудищ, почти задавивших своей обрюзглостью зеленый оазис двора разделяющего их. Прожил здесь всю жизнь, но и понятия не имел - где искать Гаспара. Я даже не был уверен, что его обиталище находиться в желудке одного из каменных близнецов, мрачно усмехающихся мне в своей тайне.
    - Где ты? Где ты, Гаспар?
    Мне отвечал щебечущий люд. Несведущий, но словоохотливый. Я спрашивал полуденных старух, стерегущих подъезды. Мужчин и женщин, пробирающихся к тенетам своих парадных. - Где? – Детвору, снующую перекати-полем в своих делах. – Где?
    Они напряженно внимали мне, а затем рассеянно кивали:
    - Нет, не знаем такого. Нет.
    Ну же, Гаспар! – неужели никто не знает тебя. Но ведь не может быть! Ты где-то рядом, я чувствую это. Так подскажи, где искать тебя?
    В голове вновь эхом разлетелась брошенная в неё охапка смеха.
    - Это должно быть, тот паренек, что живет в квартире Бе′рдичевых. Ммм, точно! – Я подошел к своему подъезду и опустился на занятую дряхлым дедом скамейку. – Хотя, постой-ка… - Дед был из особых. Отставной морской офицер. Он кряхтел и рипел при разговоре, как старая палуба, некогда носившего его грузное тело корабля, но по-прежнему дымил трубкой. – Черноглазый говоришь и темноволосый…с тебя ростом…Хм-м, слухай Максимка, а может то Федька, внук Ильиничны, что прорабом на углу Вишняковской, ну, на тамошней стройке нового госпиталя работает, а? Я слыхал от людей: он вороватей своего старика будет. А старик его, Ромка, из-под полтавских цыган.…Да погодь ты, погодь! – дед оборвал меня движением руки. – Ну забыл я, что ты трава зеленая против него…и что?! Мне простительно.… Значит патлатый говоришь, в потертой джинсовке. Ага, это курточка такая, ясно. Тощий.… Нет, сынок, - дед хлопнул себя по сухому бедру, - таки тот это хлопчина! Да! Бердичевых отпрыск, из семнадцатой, больше никто в голову не идет.
    Я оторопел.
    - Постой дед, как из семнадцатой? Из какой – семнадцатой?
    Едкий табачный дым застлал моряку глаза и заставил сморщиться.
    - Из какой - из какой, - проворчал он, загнав трубку в угол рта. - Что на пятом! Прям надо мной!
    - Над вами? - Я совершенно растерялся. – Вы хотите сказать.…В нашем подъезде, что ли?!
    Старик снизал плечами:
    - Ну дак, хэх, выходит что так. И чего ты этого не знаешь, не пойму? Хотя, если спрашиваешь…
    - А вы, вы давно его здесь, ... - я на секунду замялся, - видите?
    - Ну-у! – дед откинул голову и важно фыркнул: - Я-то давно! - Его цепкий взгляд с осуждением впился в меня. – Да вот как ты, вроде только вчера мальцом бегал. М-да! Скажите пожалуйста, как время-то летит, - ужаснулся старик и назидательным движением вздернул вверх козырек некогда белой фуражки. – Подумать боязно: мне теперь год за день считать надо! Хэх-хэх! - он засмеялся, потрясая покатыми плечами. - Проклятая старость, к-гхэ!
    - Нет, дед, ты что-то путаешь! – спешно возразил я, обдумывая им сказанное. - Я здесь всех знаю. Не помню я его! Ну…почти не помню, - ответил я на косой укоризненный взор. - Семнадцатая квартира, на пятом, по слухам, принадлежала, то ли геологам, то ли археологам, по крайней мере раньше.

Оценка: 0.00 / 0