В стены этого чересчур гостеприимного заведения, Юрка всегда вступал с опаской. Среди ребят ходили страшные легенды о похищенных допризывниках, тут же обритых и отправленных куда-нибудь к черту на кулички. Родина – она-то велика, места всем хватит. Если бы Панюшина спросили – а хочет ли он собственно в армию, то Юрка не задумываясь, ответил бы утвердительно. Не потому, что очень уж хотелось, а просто так было принято.
В военкомате было людно. Толпились полуголые допризывники. Юрка заметил пару знакомых. Разговорились – в очереди возбужденно шептались, что в одном кабинете молоденькая медсестра показывает грудь, а старая бьет по члену линейкой - проверяет, стало быть, твердость характера. Еще рассказывали о безымянном допризывнике, умудрившемся заблевать кабинет во время проверки вестибулярного аппарата на миницентрифуге – причем благодаря действию центробежных сил испачкалось все – пол, стены и сами врачи.
Наслушавшись ужасов, Юрка оробел. К счастью ему не пришлось долго рыскать по кабинетам. На первой же двери, блестела медью табличка, извещая о том, что именно здесь обосновался нужный ему человек.
Панюшин медленно выдохнул, оглянулся – в конце коридора столпились Юркины сверстники. Ладно, будь что будет…
Он осторожно постучал. За дверью раздался противный дребезжащий голос:
- Войдите.
Панюшин тихонько прикрыл за собой дверь. Кабинет оказался завален посеревшими от времени папками на завязках. Папки громоздились вдоль стен, на подоконнике, даже у стола, за которым восседал Пацюк. Слева у стола примостился ободранный стул.
- Чего тебе? – поднял голову Пацюк.
До появления Панюшина, майор что-то писал на тетрадном листе. Бросив недовольный взгляд, Пацюк с видимым сожалением отодвинул тетрадь.
- Я от Игоря Ильича – запинаясь, пробормотал Панюшин.
Пацюк скривился.
- От кого?
Юрку бросило в дрожь. Неужто давешний спаситель решил подшутить над ним – да нет, с виду вроде солидный мужик…
- От Игоря Ильича я.
Майор вздернул верхнюю губу, отчего усы затопорщились, придавая большее сходство с крысом.
- От какого, нахер, Игоря Ильича?
Панюшин понял, что еще немного, и майор стукнет по столу тяжелым кулаком и заорет нечто нецензурное в его, Юркин, адрес.
- Ланового… - в последнюю минуту вспомнил Панюшин.
Наступила нехорошая тишина. Пацюк задумчиво забарабанил пальцами по столешнице. Юрка остолбенел, и сам не заметил, что держит руки по швам, как нашкодивший курсант военного училища.
- Угу – промычал, наконец, Пацюк и ткнул пальцем в сторону стула. – Сидай.
Панюшин аккуратно обошел ближайшую бумажную кучу и присел на краешек стула, от чего тот подозрительно заскрипел. Майор задумчиво почесал крысиный носик.
- Значит так – произнес он. – Слухай сюда. Как засунуть в холодильник жирафу в три приема, а?
Панюшин удивлено воззрился на майора.
- Чего? - выдавил он из себя.
Пацюк досадливо мотнул головой.
- Дебил, что ли? Повторяю вопрос – как засунуть в холодильник жирафу в три приема?
Эту детскую шутку Юрка знал, но не мог понять, зачем Пацюк спрашивает такую ерунду. Ну ладно, спрашивает – ответим.
- Ну это… Открыть холодильник, засунуть жирафа, закрыть холодильник.
- Ага – удовлетворенно кивнул Пацюк. – Тогда второй тебе вопрос – как засунуть слона в холодильник в четыре приема?
Панюшин пожал плечами.
- Открыть холодильник, вытащить жирафа, засунуть слона, закрыть холодильник.
Пацюк ощерился крысиной улыбкой.
- Ну вот, а говоришь, что дебил…
Ничего такого Панюшин не говорил, но на всякий случай не стал спорить.
- Так, третий вопрос. Лев собрал, значит, всех зверей на собрание. Кто не пришел?
Юрий задумался. В вопросе чувствовался подвох. Но какой? Он осторожно взглянул на майора – тот вновь пододвинул тетрадь, и принялся что-то черкать дешевой шариковой ручкой.
- Сам лев не пришел – выдавил, наконец, он.
- Это еще почему? – заинтересовался Пацюк.
- Ну, это… - застеснялся Панюшин. – Он же царь зверей – хочет, приходит, хочет не приходит…
Пацюк удивленно отодвинул тетрадь.
- Нет, все-таки дебил. Как фамилие твое?
- Панюшин – огорченно ответил Юрий.
- Не пришел слон. А знаешь почему?
- Почему? – послушно переспросил Юрка.
- Да потому, нахер, что в холодильнике сидит! – заржал Пацюк, вытаскивая из пачки сигарету. – Куришь?
Юрий кивнул.
- Н-да…
Майор покрутил между пальцев не зажженную сигарету, и аккуратно положил ее на краешек пепельницы.
- Ладно, последний вопрос. Тебе нужно перебраться через речку. В речке обычно водятся злые крокодилы. Моста нет. Что делать будешь?
И тут Панюшина осенило.
- Дык крокодилы на собрании у льва, наверное…
Пацюк открыл рот. Посмотрел на Юрку, словно увидел инопланетянина. Панюшин с испугом взглянул на кабинетного крыса. Неужели ошибся? Майор закрыл рот, и потянулся за сигаретой. Закурил, выпуская дым неряшливыми кольцами.
Тишина действовала на нервы. В кабинете пахло сыростью. И грызунами.
- Ведь правильно? – не выдержал первым Панюшин.
Пацюк равнодушно кивнул. Не спеша, затушил сигарету и откинулся в кресле.
- Иди, погуляй пока – майор махнул рукой в сторону двери.
Юрий на негнущихся ногах поплелся к выходу.
- Стой!
Панюшин медленно опустил ногу. Оглянулся.
Пацюк вышел из-за стола.
- Зовут-то тебя как, Панюшин?
- Юрка.
- Юрий, значит – наклонил голову Пацюк. – Меня тоже Юрием кличут. Ну, давай тезка, иди, покури. Заглянешь, через часок. Разговор будет…
***
Панюшин вывалился из квартиры, сжимая драгоценную карту. Позади остались живые и мертвые. Последних больше…
В организме каждого более-менее вменяемого члена общества присутствует орган, ответственный за выработку специального гормона ссыкливости. Даже самый здоровый мужлан, в глубине чувств подвластен действию того самого гормона. И скисает на глазах, когда более наглый сородич без всякого зазрения совести бьет по сопатке вчерашнего супермена.
В самом Панюшине, данный орган некогда занимал доминирующее положение. Выбрасывал зараза в кровь ненужный гормон, занижал самооценку. Но ведь отучили Юрку. Помогли тренировками, или еще чем-то, сейчас не вспомнить.
Как бы там ни было, Юрка не боялся. Небольшой тремор имел место быть, но скорее, как реакция организма на стресс. Нечто вроде переключения с рабочего режима на холостой – только не сразу, а постепенно.
Лестничные пролеты Панюшин проскочил все более замедляя темп. Вышел из подъезда уже полностью расслабленным. В голове крутились отголоски содеянного – Юрка так и сяк прогонял ситуацию, анализируя, подмечая неточности и неправильности. Быть может, в будущем, это поможет заработать дополнительные баллы. Сноровка уже не та, что раньше – какая она должна быть Юрка вряд ли вспомнит, знает только, что время не щадит никого.
В квартире полно отпечатков Панюшина – но это ерунда. Он никто – гражданин мира, без жилья, без документов, без прошлого и возможно без будущего. Юрка живет настоящим, не думая о том, что впереди, пусть и тоскует о том, что было когда-то.
Плохо то, что местечковые бандюки сумели выследить Юрку. Но это уже издержки сделанного выбора – городишко небольшой, и пускай всем начхать друг на друга, все равно каждый на виду. Панюшин постарается, чтобы этого больше не произошло.
Постарается от души.
Заскочив в автобус, Юрий прислонился лбом к холодному стеклу. За окном пробегали серые пятиэтажки, а в голове Юрия трезвонил на все лады маленький, но противный звоночек: давай дружок, время идет, шевелись, не останавливайся…
Быть может самое время наведаться по местам боевой славы?
К старухе Юрий пошел не сразу. Встал на две остановки раньше, прошелся, отмечая подозрительные детали. Вроде чисто, но подстраховаться лишний раз не помешает.
Подошел к забору. Посмотрел в щелку – ничего не разобрать. Толкнул хлипкую калитку, прошелся по двору, оглядел по-хозяйски – черт знает что. Такое ощущение, что он прожил здесь всю жизнь, а начинаешь вспоминать – так вроде все как в первый раз. Подобная двойственность ощущений отвлекала и могла оказаться отвлекающим фактором. Ну-ка Панюшин, вспоминай…
Решение пришло мгновенно. Крыша у мазанки была старая – кое-где сквозь лопнувший шифер проглядывала порыжевшая толь. Юрий запрыгнул на покосившуюся собачью конуру (самой собаки внутри не оказалось – околела видать давным-давно), оказавшись вровень с низкой крышей. Ухватился большим и указательным пальцами за торчащую головку ржавого шиферного гвоздя и одним резким движением выдернул его.
Тенью слетел вниз и постучал пальцем в окно.
- Открывай хозяйка. Гости пожаловали…
В доме что-то стукнуло. Раздался скрип отодвигаемого засова, и в узкую щелку дверного проема глянул любопытный старушечий глаз. Юрий не сплоховал – всадил в него гвоздь по самую шляпку, одновременно толкнул дверь.
Старуха не успела упасть – Юрий подхватил грузное тело, и потащил вовнутрь. Вернулся, аккуратно прикрыл дверь, щеколду задвигать не стал. Постоял у окна в прихожей, подглядывая из-за грязной, закопченной занавески. Никого…
Как только хозяйка дома перестала мычать и сучить ногами, Юрий не выдержал, и принялся срывать с нее одежду. Отбросив смердящие тряпки, он овладел старухой, после чего с отвращением поднялся, пытаясь не дышать носом. Это было похоже на вспышку – начиная с той самой минуты, когда Панюшин запрыгнул на собачью будку.
Он оглянулся – на секунду показалось, что он в доме не один. Быть может непутевая старухина душа, покинув старое тело, все еще оставалась поблизости, наблюдая за Юркой.
Панюшин скривил лицо в некое подобие улыбки – в подобную чушь он, конечно, не верил, с другой стороны участие в проекте само по себе казалось дурным сном. Все та же чертовщина, просто подведенная под научное обоснование. Еще неизвестно, что хуже – поповские бредни, или кошмарные реалии сумасшедших мудаков в белых лабораторных халатах.
Посредине залы разместился округлый стол на гнутых ножках. Юрий расстелил карту – до сих пор у него не было времени подробно рассмотреть свою добычу. Не считая списка фамилий с обратной стороны. Все дела, дела…
Циркуль, линейку и пару карандашей Юрка приобрел заранее – знал, что пригодятся. Вот только, как правильно работать с картой?
Ладно, подождем вдохновения, а пока…
Насколько было известно Юрке, покойница приторговывала самогоном. Порывшись в кухне, Панюшин нашел литровую бутыль, заполненную до половины прозрачной жидкостью, судя по запаху первачом.