В разваливающемся от старости холодильнике, Юрка обнаружил большую луковицу да полкольца кровяной колбасы. Кроме того, нашелся еще кусок сала, завернутый в газету.
Все это добро Юрка забрал с собой в залу. Взял в руку стакан, с неожиданным удовольствием ощущая огрубевшими пальцами стеклянные грани. Налил до краев. Выпил.
Хорошо – Юрка вонзил зубы в луковицу. Лук оказался ядреным – сразу же защипало в глазах, а во рту разгорелось пламя. Панюшин медленно вдохнул носом. И тут зазвонил телефон. Юрка бросился к телефону, с трудом переводя дух.
В трубке шумно дышали. Панюшин вслушивался в дыхание, замирая и пьянея от собственной наглости.
- Алло – наконец пробормотал он, все еще не веря в удачу.
Ему ответили. Круг, наконец, замкнулся.
***
- Итак, мудак, последняя контрольная точка…
- Не надо так… – попросил Панюшин.
- Как так?
Голос в трубке все так же глумился над ним. Юрий не знал, что будет потом, но то, что было сейчас, нравилось ему все меньше.
- Как с дебилом…
Голос стал тише. Он говорил что-то, но Панюшин не мог разобрать ни слова. Помехи усилились, заполнили собой короткие паузы между словами. Панюшин вслушивался в неразборчивое хрипение, пытаясь выудить хоть капельку смысла.
- Алло?
Голос не слушал. Он существовал сам по себе, абстрагировавшись от Панюшинского восприятия, словно все то, что говорил голос, было ценным и без напрасных попыток уловить суть. Слова проваливались в измученный мозг многотонными глыбами, чтобы раствориться на самом дне, оставив горький осадок и бессмысленную пену.
Юрий похолодел. Сейчас, когда каждое мгновение приобрело особую цену, это было смерти подобно.
- Алло?
Бесконечно просительное и жалостное.
Голос говорил, не останавливаясь, казалось, с особой тщательностью проговаривая слова. Юрий закрыл глаза – на том конце трубки ясно дали понять кто ведущий, а кто ведомый. Менять императивы местами – дело заранее проигрышное.
Эй, Юрка, ну сделай же что-нибудь…
- Пожалуйста…
Голос в трубке начал затихать, пока вовсе не стал призрачным, невесомым. Юрий ощутил, как дергается левая часть тела. Тик оказался неконтролируемым. Юрий захотел дунуть в трубку, но не решился отнять ее от уха.
- Ю..й, сл….шь ты д…л…
Панюшин сжал пальцы, словно собираясь раздавить пластмассовую гадину, но в трубке отчетливо щелкнуло, и в ухо ворвался длинный протяжный гудок:
- Тиииииинь… трр…, тиииииинь… тррррррррррр…
В трубке затрещало. Панюшин отпрянул – не слушать, ни в коем случае не слушать. Он сразу понял что это – длинный гудок пилот-тона, и короткий заголовочный блок, опять пилот-тон, и собственно основной блок данных. Некогда используемая технология передачи данных, ныне же – устаревший способ причинять неприятности. Юрий отставил трубку, дожидаясь конца передачи.
В трубке пикнуло в последний раз, и помехи стали стихать.
- Алло? – Юрий понял, что еще немного, и заплачет. – Ну пожалуйста. Я…
- Что? – вкрадчиво поинтересовался голос.
- Я больше не буду – выдавил из себя Панюшин, тыльной стороной ладони утирая предательскую слезу.
- А… ну ладно – как ни в чем не бывало, пробубнил голос. – Тогда последняя контрольная точка - спецобъект.
Юрий осторожно ущипнул себя за нос.
- Какой из?
- Панюшин, делаешь успехи – скупо похвалил голос. – Впрочем, сколько дебила не учи, он все равно на сторону смотрит. Цель - первая и вторая лаборатории, – какая из них, определишься на месте.
Панюшин хмыкнул.
- Не выйдет.
Голос в трубке замолчал. Очевидно, опешил от подобной наглости.
- Там режим консервации – быстро заговорил Панюшин, стараясь исправить оплошность. – Это подземный уровень НИИ, я, когда карту забирал, заглянул – там никак не пройти…
- Да мне насрать на все твои режимы! – рявкнул голос. - Повторяю для умственно отсталых – первая и вторая лаборатории. Время связи через двадцать четыре часа ровно. Действуй сам или подключай Козявку – решать тебе. Давай, мудак, начинай работать, наконец…
Панюшин осторожно положил трубку.
- Ну, чего? – Козулин нахмурил брови, вопросительно поглядывая на Юрку.
- Ничего… - выдохнул Панюшин. – У нас проблема.
***
Есть мнение, что принципы функционирования объекта определяются особой информацией поступающей на вход совместно с другими необходимыми для правильной работы данными. Сущность этих данных не совсем ясна, так же как и порядок подачи самой информации. До сих пор неясен принцип обработки данных. Исследования в рамках проекта «ГО-12» показали возможность построения сложной логической цепочки, однако при этом нет полной уверенности в том, что она будет содержать в себе хотя бы частичное приближение к действительности.
Вообще данное направление исследований характерно в первую очередь тем, что теоретическая часть по своему содержанию, и возможно даже значимости, заметно уступает практической. Наиболее перспективными из исследований представляются средмашевские разработки («Проект-365»), а также работы по проекту «Радуга».
«Проект-365» можно рассматривать как попытку анализа, выраженную в практическом воплощении. В результате последовавших катастроф отсутствует возможность восстановления теоретической базы проекта. Все имеющиеся основные данные утеряны. Инструментарий не подлежит восстановлению. В настоящее время работы по проекту свернуты полностью. Спецобъекты, ключевые объекты и персонал подвергнуты процедуре санации. Остаточная информация после восстановления передана в разработку в рамках проекта «Ленинград-28».
В связи с накоплением критического объема данных, проекты «Радуга» и «ГО-12» остановлены. Основная информация и инструментарий переданы в разработку в рамках проекта «Ленинград-28». Спецобъекты законсервированы, ключевые объекты и персонал подвергнуты процедуре санации.
Установленное основное направление разработок – проведение практических исследований с целью систематизации результатов для создания теоретической базы проекта. Оперирование имеющейся информацией в рамках проекта «Ленинград-28» привело к целому ряду необратимых последствий. В настоящее время работы по проекту временно приостановлены до получения более-менее реальной картины происшествия. Спецобъекты законсервированы, ключевые объекты переведены в «спящий» режим, персонал в основном подвергнут процедуре санации.
***
Выкурив пару сигарет, Панюшин чуть не решился на побег. Впрочем, какой побег – насколько понял Юрка, разговор с Пацюком пока ни к чему не обязывал. Что-то подсказывало, что лучше не играть с огнем, рвануть побыстрее домой, и, получив повестку, радостно идти отдавать долг родине. Без участия Пацюка. К сожалению, Юрка не послушался внутреннего голоса. Вернулся в холодный коридор и просидел еще минут сорок, наблюдая за тем, как бродят по кабинетам полураздетые допризывники. Подошел к двери, прислушался – вроде тихо.
Постучал.
- Войдите.
Панюшин бочком-бочком протиснулся в дверь. Пацюк все так же восседал за столом, что-то черкая в тетради, а на кургузом стуле расселся худощавый мужик в белом халате. Он быстро протирал стекла очков, подслеповато рассматривая вошедшего Юрку.
- Где тебя хуи носят? – недовольно буркнул Пацюк. – Вот он, самородок. Рекомендую…
- Николаева протеже? – доктор надел очки и уставился на оробевшего Юрку.
- Не, Игорек сосватал… - заелозил в кресле Пацюк.
Доктор хмыкнул.
- Ну да, Ильич плохого не посоветует… А мне куда его девать?
Майор отодвинул тетрадь. Аккуратно положил ручку на столешницу.
- Может Пухлякову?
- Сдурел, майор?
Пацюк наклонился, и начал что-то шептать доктору на ухо, при этом бросая косые взгляды на Панюшина. Доктор хмурился, всем видом показывая, что Юркина личность ему не интересна.
- Думаешь, подойдет? – скептично поинтересовался он, наконец.
- Пробовать нужно – флегматично ответил майор и откинулся на спинку кресла.
Доктор наклонил голову, рассматривая Панюшина.
- Иди-ка сюда дружок – сказал он, и для верности поманил пальцем.
Панюшин заворожено шагнул вперед.
- Да быстрее, еб твою! Раздевайся.
Юрка сбросил футболку, торопливо расстегнул ремень. Попрыгал на одной ноге, снимая брюки. Поискал глазами, куда можно положить вещи. Не нашел.
Доктор потрогал Юркины плечи. Ткнул пальцем в живот. Хлопнул ладонью по спине, заставляя выровняться.
- Открой рот.
Юрка открыл.
- Угу… закрывай. Сколько будет четырежды семь?
- Э… двадцать восемь.
- Одевайся.
Пока Юрка одевался, доктор безразлично смотрел в окно. Пацюк достал сигареты, протянул доктору. Тот вытащил одну, поблагодарил кивком.
- Ну что?
Доктор пожал плечами.
- Что я могу сказать… Физические данные в норме. Сколиоз, гастрит и так далее. Легкая олигофрения, в начальной стадии.
- То есть годен?
- Да как скажешь… Бумаги подготовлю потом - сейчас работы полно. Так куда его определим?
Пацюк довольно улыбнулся.
- Определим, док, не волнуйся. Тащи раствор.
- Да ну, у тебя тут срач. Самому-то не противно?
- Не-а… Ладно, забирай сокровище.
Доктор засунул не зажженную сигарету за ухо, и направился к выходу. Панюшин вопросительно посмотрел на майора.
- Чего встал, родимый? Иди с богом…
Человек в халате отвел Панюшина в медицинский кабинет. Усадил на кушетку. Юрий опасливо заерзал на расцарапанном дерматине. Доктор подошел к двери кабинета, зачем-то выглянул наружу, затем осторожно закрыл ее. Повернул ключ, запирая кабинет.
Из автоклава доктор вынул небольшой стеклянный шприц. Достал из стеклянного шкафа коричневый пузырек спирта и вату. Перехватил Юркину руку выше локтя резиновым жгутом. Порывшись в ящике письменного стола, доктор нашел маленькую ампулу. Не спеша, отколол кончик. Набрал содержимое ампулы в шприц.
- Что это? – заволновался Юрка.
Доктор бросил на него косой взгляд и надавил поршень, выпуская воздух.
- Сиди спокойно. Это витамины… Давай лучше кистью поработай…
Панюшин несколько раз сжал и разжал кулак. Человек в белом халате смочил спиртом клочок ваты, и легкими касаниями протер руку в предполагаемом месте укола. Быстро, почти не больно ввел иглу в вену. Чуть оттянул поршень – в нижней части шприца появился красный след.
- Ну, с богом – негромко сказал доктор, и содержимое шприца попало в Юркину кровь. – Согни руку и посиди пока.