Творчество поклонников
Ленинград-28
- Добавлен
- 2009-09-09 22:04:43
- Обращений
- 29064
© Иннокентий Соколов "Ленинград-28"
Он ухватился обеими руками за угол стола. Ну-ка старик, поддержи на время непутевого товарища – и ты, и я лишь обломки прошлого. Сейчас только, отдохну немного…
Мир менялся в глазах, неизменным было только одно – присутствие ненавистного капитана. Тот уже давно встал со стула и наблюдал за попытками Юрия, даже не думая помочь. Издевался гад.
Юрий встал на ноги. Ну, как сказать встал – уперся локтями в грязную столешницу, ухватившись пальцами за край. Гул в ушах и не думал стихать – просто поменял тональность, стал тоньше, противнее. Ноги дрожали, словно отвыкли от тяжести тела, во рту появился кислый привкус, а на лице хитрая улыбка. В одном командор-Козявка не соврал – на бобине оказалось многое, но к счастью не все.
Только сейчас, приняв более-менее устойчивое положение Юрий понял – его обвели вокруг пальца. Гул в ушах начал стихать, но сотни голосов ворвались в уши – достойная замена. Некоторые из них были смутно знакомы, но среди них не было того, единственно нужного – голоса, который мог бы объяснить, где искать недостающее. Голоса, который звучал в трубке телефона.
***
Воспоминания Панюшина – россыпь разноцветных картинок-пазлов. Собирать из них нечто цельное – задача не из легких. Да и занятие это, наверняка раздражает – но иного способа обрести себя, у него нет.
Копаться в воспоминаниях – дело неблагодарное. Никогда не знаешь, что отыщешь.
Вот и Юрка не знает.
***
Свет и голоса в нем. Спорят о чем-то, переругиваясь хриплым шепотом. Пахнет лекарствами и хлоркой – самое плохое сочетание запахов, какое только можно представить.
Юрка разлепил глаза – блестящий кафель на стене. Стыки между кафельной плиткой грязно-серого цвета. Кафель не новый – видны трещинки и бурые пятнышки засохшей крови. Их не много – можно даже попробовать сосчитать.
Руки надежно зафиксированы кожаными ремнями. Панюшин попробовал приподнять голову – это ему почти удалось. Ноги оказались тоже связанными. Вот так влип…
Голоса не унимались:
- …не будем спорить. Мы все работаем на один результат!
- Результат? Да, результат впечатляющ, иначе и не сказать… Что там у нас в сухом остатке, напомнить?
- Слушать вашу демагогию? Увольте…
- Нет уж, я скажу… Раз уж речь зашла о результате вот вам – масштабные разрушения на территории спецобъекта, я не говорю уже об инструментарии, бог с ним. Но утрата теоретической базы исследований… А еще - ключевые объекты в состоянии коллапса, оставшийся в живых персонал невменяем, и это только малая часть, выраженная локально. А глобально?
- Послушайте, ваша теория насчет перелома заслуживает всяческого уважения, но давайте вернемся к тому, что имеем.
- О, имеем мы действительно очень много! Кстати, что у нас с сегментами по ключевому объекту?
Пауза.
- Доктор, вы сами отлично все знаете… И вообще…
- Надеюсь, вы не собираетесь вспоминать о том случае?
- Не волнуйтесь, профессор, я не любитель дешевых приемов. Вот только…
- Сразу хочу сказать, простите, что перебиваю…
- Ну?
- Операция не даст стопроцентную гарантию…
- Ну, так что теперь?
- Имейте в виду – я настаиваю на полной санации. Полной!
Голоса стали тише. Юрий повернул голову – небольшое помещение операционной заливал свет бестеневой лампы. В помещении двое – доктор в белом халате, перебирает инструменты в эмалированной кювете, второй, незнакомый Юрке, расселся на стуле, ковыряет пальцем в зубах. Голова стрижена накоротко, по-военному.
- Не будьте кровожадным доктор, ни к чему губить превосходный материал…
- Вы никогда не соглашались со мной. Когда я говорил, что все пойдет прахом, тогда…
- Полноте, профессор. Я сам не сторонник полумер, но в данном случае есть маленький шанс на возврат.
- Вы шутите?
Доктор отставил инструменты и с любопытством взглянул на незнакомца.
- Вовсе нет. Перелом еще не означает потерю всего. Считайте это временным изменением курса. Более того, скажу по секрету, - есть мнение, что перелом это что-то вроде оздоровления.
- Ну да, ну да… А всеобщий крах – проявление этого мифического оздоровления? В общем, свое мнение относительно материала я донес до руководства, что там считают наверху не мое дело, это в общем, а что касается этого конкретного сукина сына в частности - сделаю согласно решению. Но, как я уже сказал, результат не гарантирован.
- Короче, профессор. Не будем терять время. Работайте…
Доктор (Мезенцев?) пожал плечами.
- Берите халат, будете ассистировать.
Коротко стриженый покачал головой.
- Сами, профессор, сами.
- Что так?
Стриженый не ответил.
- Имейте в виду, нас здесь двое. Работать без ассистента я не смогу. Вам напомнить, что я не просил привозить его сюда?
- Ситуация профессор… Никто не виноват, если вам так будет легче. Ключевой объект вышел из «спящего» режима, что теперь?
- Крови боитесь? – скривился доктор.
- Нет, не боюсь – спокойно ответил незнакомец. – Особенно чужой. Давайте не будем искать причины, пусть каждый делает свое дело…
- В таком случае, повторюсь еще раз – результат не гарантирован. Тем более после аварии!
Стриженый пожал плечами.
- Помогите хотя бы перетащить его на операционный стол.
- С удовольствием, профессор… О, кстати, наш красавец очнулся.
Незнакомец подошел к лавке, присел.
- Ну что Юрка, готов к переменам?
Доктор хмыкнул.
Панюшин сглотнул. В голове все перемешалось – свет сбивал с толку. Тьма всегда была более благосклонна к нему, сейчас ее недоставало.
- Ну?
- Кто вы? – прохрипел Панюшин.
***
Слышимость была отвратительной – голос с трудом пробивался сквозь помехи. Панюшина мутило, в спине и ногах поселились злющие осы, которые при каждом движении втыкали в тело ядовитые жала. Ко всему в придачу, болели глаза и уши. Даже слабый свет ламп обжигал, не давая сосредоточиться на главном. На голосе.
- Алло?
- А вот и наш герой нарисовался… Ну здорово! Как оно ничего?
- Херово – простонал Панюшин.
Тонкий писк, и громкий шорох, как будто кто-то решил протащить через трубку бумажное полотенце. Голос ответил.
- Что? – не расслышал Юрка.
Пятнадцать минут назад он сумел оторваться от спецотряда «Челябинск» и теперь прятался в плохо освещенном коридоре на одном из уровней. На каком именно, он не знал – убегая Юрка с трудом удерживал рассыпающееся сознание, лишь мимоходом отмечал проносящиеся мимо пустые коридоры, ржавые лестницы. Уже то, что он здесь один – маленькое чудо. Где-то рыщут озлобленные осназовцы, рвет и мечет капитан Козулин, отчаянно ругая проштрафившихся бойцов.
Юрке-то что – его дело малое. Ушел ведь, ушел сукин сын. Чудо, иначе и не сказать…
- Не слышу!
- …ся, ур..!
- Что?
- Мля, ты реально заебал! Иди уши почисть, мудило…
- Пожалуйста…
- Наша песня хороша - начинай сначала.
Панюшин выругался.
- Что? – удивленно протянул голос.
- Ничего – Панюшин прикрыл глаза.
Чей же это голос? Не сообразить сразу. Там, в вычислительном центре, во время прослушивания, что-то на миг промелькнуло в сознании и тут же исчезло, обоженное вспышкой.
- Ох, Панюшин, Панюшин – засмеялся голос в трубке. – Сказать тебе, так не поверишь…
Юрий отмахнулся от голоса.
- Что здесь происходит?
- Ты что, до сих пор еще не понял? – удивился голос. – Вроде бы пора начать соображать, хотя согласен, это слово к тебе неприменимо.
- Контрольные точки… - начал, было, Панюшин, но голос не дал закончить:
- Забудь. Твои новые друзья уже давно там побывали. Да ты и сам все видел.
Панюшин кивнул. Он ушел в отрыв сразу же после посещения лабораторий. Увиденное там послужило толчком – он еще сам не понял что к чему, но где-то в подсознании маленькие кусочки головоломки встали на место с пронзительным щелчком.
- Верно – согласился голос. – Уже теплее…
Остались еще несколько вопросов, и Юрий не знал с чего начать.
- Смелее – подбодрил голос.
- Что мне делать? – выдавил из себя Юрка, и тут же почувствовал, как щеки обдало жаром.
Наступила тишина. Вернее шум помех никуда не делся, просто голос затих, очевидно, находясь в ступоре от Панюшинской тупости.
- Приплыли… - пробормотал, наконец, голос. – Прав был покойный Мезенцев – потенциальных дебилов нужно абортировать на ранних сроках.
- Не понял? – заволновался Панюшин.
- Кто бы сомневался… Скажи-ка друг Панюшин, неужели ты и в самом деле думал, что все останется как есть?
- Я…
- Заткнись мудило и не перебивай старших!
Панюшин послушно заткнулся.
- Значит о чем я… гм, так вот – перелом еще не означает потерю всего. Были временные трудности на пути осуществления поставленных задач, в связи с которыми пришлось отложить (на время Панюшин, только на время!) разработки в рамках проекта… Я не слишком сложно объясняю?
Юрий мотнул головой, как будто собеседник мог его видеть.
- Еще как могу – развеселился голос. – Почему сейчас сам поймешь… Кстати, это чудное время еще не наступило, нет? Жаль… Так вот – есть мнение, что некогда отложенные задачи требуют своего выполнения. Теперь понятно?
- Не совсем… Я…
- Мля… - разозлился голос. – Панюшин, ты дебил! Ты шизофреник, мать твою, ясно?!!
Юрий стиснул зубы.
- Пожалуйста, я прошу… Все сделаю, только…
- Что ты сделаешь, мудило? Да ты посмотри, наконец, на себя со стороны. Ты дегенерат – и даже не в состоянии осознать этот простой факт.
Панюшин открыл рот. Что-то менялось там, в глубине его разума. Возможно, те самые кусочки воспоминаний возвращались на свои места, встраиваясь в одну общую картину Панюшинского бытия. И голос… еще мгновение и Юрка сообразит, чей он…
- Сообразит… - задохнулся от смеха голос. – Ну и урод, я просто не могу! Соображай лучше, как дальше быть – или думаешь, Козявка тебе просто так бобину подсунул?
Тут и соображать было нечего – мифический интерес капитана на глазах съеживался до банального выполнения приказов. Чьих? – уже другой вопрос. Не все так гладко в королевстве битых зеркал – перелом никто не отменял, но и надеяться на отсутствие интереса к своей персоне – верх наивности. Что-то будет, ох будет – дайте только сообразить что.
- Ух, ты! – восхитился голос. – Наш герой научился думать копчиком. Какие замечательные выводы! Как там, в документации – теоретическая часть по своему содержанию, и возможно даже значимости, заметно уступает практической, так ведь придурок?
Панюшин не ответил, он лихорадочно соображал.