Творчество поклонников

Ленинград-28

Добавлен
2009-09-09 22:04:43
Обращений
29055

© Иннокентий Соколов "Ленинград-28"

    Впереди проходная комната, через которую можно пройти либо в спаленку, либо в более просторную залу. Там, в зале упокоилась баба Маня, известная самогонщица и спекулянтка, а еще там, на столе развернута карта, отметки на которой что-нибудь да значат.
    Там же, в продавленном диване тайник, а в тайнике…
    Собирался Юрий недолго, но основательно. Прошелся по дому хозяйским взглядом, проверяя, не забыл ли чего. Заботливо поправил простыню, накрывшую старухино тельце, проведал Пашку.
    Спасибо этому дому, и пусть добро останется в старых сырых стенах.
    Канистру Панюшин заприметил давно. Она одиноко ржавела в сарае. Панюшин толкнул покосившуюся дверь, постоял немного у входа, пока глаза не привыкли к темноте. В сарае пованивало. Сквозь щели просачивался скудный свет, его оказалось достаточно, чтобы, спотыкаясь пробраться к дальнему углу. Пахло гнилью. Безымянный работяга скромно разлагался в сарае, портя осенний воздух.
    Панюшин рывком выдернул канистру – что и говорить, ощущать все это великолепие не было никакого желания. Он кое-как выбрался наружу, прикрыл дверь, словно опасаясь, что сарай раскроет свои тайны.
    - Эй, мил человек, поди сюда! – негромкий окрик подействовал на Панюшина, словно удар кулаком. Он чуть не выронил канистру. Из-за забора маячила усатая физиономия. Обладатель ее сверлил взглядом неблагонадежного жильца. Юрий сглотнул – форменная фуражка не оставляла сомнений. Рядом с представителем власти, выглядывала мерзкая рожа квартального. Ну, этого Панюшин заприметил еще пару дней назад – любил Федул наведываться на дармовщинку, тешил самолюбие субпродуктом, отчего обросший сизыми волосами кадык привычно дергался, принимая божественную влагу.
    - Алле! – требовательно прогундосил мент. – Ты кто есть такой, чудо порноиндустрии?
    Мент явно нарывался. Юрий осторожно поставил канистру на землю.
    - Дык я это… - Панюшин простодушно развел руками, стараясь, чтобы ладони смотрели в сторону посетителей. Отработанный жест, показывающий полную искренность говорящего.
    - Слышь, Сергеич – торопливо забормотал Федул. – А ведь он канистру-то того… увести собрался. Мне с самого начала его рожа не понравилась.
    Мент хмыкнул, и толкнул хлипкую калитку. Засов скрипнул.
    - Эй, чмошник, открой калитку.
    Панюшин напряг мышцы шеи, и чуть откинул голову назад и в стороны. В шее хрустнуло.
    - Где баба Маня?
    Юрий не спеша, направился к калитке. Потянулся к засову. Мент навалился на калитку своей тушей, квартальный сопел рядышком.
    - Ну, так где?
    - А нету ее. Уехала… за гвоздями…
    Повисла томительная пауза. За забором нежданные гости осмысливали полученную информацию, Юрий же дергал отчего-то ставший вдруг непослушным засов.
    (Ну, Юрок, выбор за тобой, как поступим-то?)
    - За какими, нахер, гвоздями? – Сергеич вопросительно посмотрел на квартального. Федул пожал плечами – не могу, мол, знать.
    Что-то щелкнуло в голове Панюшина, и осень на миг закружила желтой листвой. Юрок снова дернул головой, - его внезапно озарило. Он рывком выдернул засов и рванул на себя калитку. Мент, не ожидающий такого коварства, ввалился во двор. Панюшин ухватил его одной рукой за ремень, потянул на себя. Время спрессовалось в хрустящие кукурузные хлопья, и в промежутке между двумя взмахами ресниц в край ошалевшего Федула произошло очень много разных вещей.
    Для начала, Юрий плавно и ласково выдернул из кобуры пистолет. Ребром ладони отправил в глубокий и нездоровый сон служителя закона. Дернувшийся было Федул застыл как вкопанный, под дулом пистолета.
    Панюшин кивнул, приглашая. Заходи мил друг, чего стесняться?
    - Ну?
    Квартальный ухватился за калитку и сделал первый шаг…
   
    ***
    В киоске было темно – Юрка остерегся зажечь свет. Не хотел привлекать ненужного внимания. На полу остывало жирное тело продавщицы, а где-то снаружи, бравые осназовцы осматривали привокзальную площадь, пытаясь обнаружить следы пребывания дозвонившегося туда, куда никогда не дозваниваются простые смертные. Панюшин замер, вслушиваясь в темноту. Из-за металлической стены донесся гудок электрички, здесь же, тишина казалось, таилась на полках, растекаясь противным молочным киселем.
    Следовало затаиться и переждать угрозу. Панюшин чувствовал чужой интерес – он казался вектором, пронзающим пространство. Кто-то из них, знает, как быстро отыскать пропавшую вещь, или что еще хуже, непутевого парнягу, который таится где-то рядом. Так, так – ушел в сторону, от скамьи, первым его желанием было позвонить – вон та самая телефонная будка, с обрывком провода, и никого вокруг. Ну конечно, кто же будет стоять столбом, ожидая спецотряд осназа, куда проще просочиться в спасительную тень порыжевшей сосны. Потом бочком, бочком, мимо покосившихся, разбитых лавок, мимо необъятных теток с баулами, мимо шныряющих цыганят, в простенок, и еще дальше, куда-нибудь в сторону вон того металлического киоска. И какая странность – чуть далее разместилась парочка точно таких же, но вот незадача, именно этот как раз и закрыт, в отличие от своих собратьев. Может быть так и нужно? Кто знает, вперед ребята.
    Тишина сменилась скрипом. Скрипел зубами Панюшин, как-то вдруг внезапно осознавший, в какую западню попал. Черт возьми, что делать?
    Где-то рядом, послышался звук. Кто-то осторожно подошел к киоску, и остановился у закрытого окошка. Панюшин задержал дыхание. Он стоял в темноте, боясь пошевелиться – не хватало еще задеть что-нибудь, и товар посыплется с полок, на радость тому, стоящему снаружи.
    В том, что кто-то стоял, сомневаться не приходилось. Панюшин закрыл глаза и вдруг увидел его. Вернее нащупал – сначала он ощутил темноту замкнутого пространства, потом что-то вспыхнуло, и перед внутренним взором предстало внутреннее убранство киоска. Панюшин мог обозревать ровные ряды полок, на котором громоздились все эти ящики, ящички, коробки и кульки, причем Юрию на мгновение показалось, что видит он не сам товар, а только то мгновение, запечатленное в памяти, когда он впервые попал вовнутрь киоска, и это мгновение как будто размазалось во времени, стало бесконечным. Потом это ощущение прошло, и Панюшин рванулся дальше, прочь из киоска, и, вырвавшись на волю, ощупывал окружающую реальность.
    Реальность не радовала – тот, кто стоял у киоска, чуть наклонил голову, будто поклонялся металлической пагоде киоска. Если бы Юрий смог, он наверняка улыбнулся – стоящий снаружи, похоже, занимался тем же, что и он, Панюшин.
    Два человека осязали пространство, пытаясь нащупать точки соприкосновения – для Панюшина, его враг выглядел антропоморфным силуэтом, состоящим из теней и ярких всполохов. Как виделся тому, второму сам Юрка, оставалось только догадываться. Хотелось бы, чтобы блудливый разум врага нашел лишь бесполезную пустоту железного ларька, и осененный этой идеей Панюшин бросил эту пустоту в чужие объятия.
    Он сам стал этой пустотой, ее сутью, квинтэссенцией:
    Пусто, тихо, мертво…
    Пусто, тихо, покойно…
    Пусто…
    Тихо…
    Стоящий снаружи стукнул кулаком так, что загудели стенки киоска. Панюшин приоткрыл глаза, возвращаясь во тьму. Впрочем, глаза привыкли, и уже способны были различать серые тени, что прятались по углам полок.
    Панюшин чуть шевельнул губами:
    - Уходи…
    И человек снаружи, как ни странно повиновался. Он с неохотой сделал первый шаг, остановился, словно собираясь вернуться назад (в этот миг Панюшин поклялся самому себе, что никогда больше не войдет ни в один ларек), затем мотнул головой, прогоняя какую-то мысль, и зашагал прочь, удалясь от злополучного киоска.
    Панюшин тихонько выдохнул – все это время оказалось одним глубоким вдохом, и рухнул вниз, теряясь во тьме.
   
    ***
    Он полз по мостику, ломая ногти. При каждом движении, огненные стрелы начинали пронзать ноги, превращая тело в горящий кокон.
    - Суки!!! Какие же вы суки! – Юрий протяжно подвывал, стараясь вырваться вперед. До воды было рукой подать, еще совсем немного, и…
   
    ***
    Панюшин стоял, поигрывая пистолетом. Федул как-то враз скуксился, потерял гонор. Юрию даже показалось, что квартальный стал меньше ростом. Ствол оружия уткнулся Федулу в живот, и тот обмер, опустив вниз пронзительный взгляд.
    - Чего тебе? – пробормотал квартальный и быстро, почти незаметно облизал губы.
    Панюшин улыбнулся.
    - Тащи служивого в дом. Разговор есть.
    Федул кряхтя, наклонился. Служивый оказался неожиданно тяжелым, пришлось помочь. Вдвоем они затащили бесчувственного милиционера в дом. Уловив трупный запах, квартальный затрепетал. Панюшин с усмешкой наблюдал за Федулом.
    - Ну, как тебе дружок, запашок? Мил?
    Федул обернулся.
    - Ты… - прохрипел он, и свалился на бок.
    Юрий обтер коричневую рукоятку пистолета об рубашку квартального. Положил оружие на стол. Принес из ванной полотенце, которое потом разодрал на длинные узкие полосы. Не спеша, затянул удавку на шее. Квартальный захрипел, засучил ногами.
    - Ишь ты! – удивился Панюшин.
    С милиционером Юрий проделал похожую операцию, и в результате оказался обладателем милицейской формы. Жизнь потихоньку налаживалась.
    Трупы Панюшин стащил в угол, забросал на всякий случай старухиным тряпьем. Сам уселся за стол, и принялся умело разбирать оружие. Пистолет у милиционера оказался староват – обычный ПМ. Панюшин вытащил обойму – та оказалась полной. Снял с предохранителя, оттянул и вытащил затвор. Вытянул возвратную пружину.
    Милиционер при жизни следил за оружием - продолжая разборку, Панюшин удовлетворенно цокал языком. Разобрав пистолет, Панюшин задумался. Наклонился, не вставая со стула, подцепил обрывок полотенца. Завязал глаза, и быстро собрал пистолет. Вставил обойму, взвел.
    - Отлично, а теперь оставайся на месте. Шевельнешься, - схлопочешь пулю в голову.
    Панюшин застыл изваянием. В темноте таилась опасность, но в силах Юрия было наполнить ее осязаемым светом. Он против воли улыбнулся.
    - Очень хорошо - похвалил голос откуда-то сзади. Не тот, что в трубке, другой – он казался смутно знакомым, но перебирать воспоминания Юрий не стал. Вместо этого он зажег точку. Маленькую, ослепительную. Она пустила лучи, ощупывая темноту яркими щупальцами. А потом Юрий увидел комнату. Он осмотрел ее со всех сторон, одновременно отмечая все то, что казалось лишним в той, старой темноте.
    Пришельцев было несколько. Обладатель голоса (его Панюшин пометил жирной красной кляксой) находился у входа в комнату. Еще двое (красные кляксы чуть поменьше) стали по углам. Трое или четверо снаружи – в прихожей и возможно в ванной.
    Руки Панюшина лежали на столе.

Оценка: 2.00 / 1