Огромный амфитеатр, уходящий в поднебесье с колодцем в центре, в котором находится он – главный игрок сезона. Специалист по преодолению трудностей, опытный покоритель колодцев – Сергей!
Вверху, на трибунах, застыла тишина. Миллионы грудей вдохнули воздух, и с восхищением затаили дыхание в ожидании действа. За стеклом сидят комментаторы, от внимания которых не ускользнет ни одна мелочь.
- Здравствуйте многоуважаемые болельщики и гости. Давайте вместе поприветствуем нашего игрока. Вся страна сегодня болеет за него. Камера сейчас показывает его родителей, а вот и жена, и родители жены. Все они, конечно, в этот день волнуются и переживают.
- Да, вы чувствуете, как нервничают болельщики, какая тишина стоит на трибунах?
- Ну, конечно же, коллега, но мы то знаем, что наш сегодняшний игрок не подведет. Сергей готовился к этому моменту, посвятил много времени тренировкам…
- Давайте же посмотрим на игровое поле, я думаю, игрок уже готов к показательному выступлению…
- Вы слышите, как на трибунах скандируют имя нашего игрока?
- Ну что же пожелаем Сергею удачи, а наш сегодняшний спонсор…
Усилием воли Сергей заставил себя прекратить смех.
Пора!
- Наверно будет немного больно, а как думаешь ты?
- Ну, разве что совсем немного…
Сергей поднял здоровую ногу, на секунду перенеся вес на сломанную. В глазах потемнело, боль прошла радугой, соединив ярость бытия и смертельную усталость забвения, оставив маленькие искорки на периферии сознания, где-то там, за границей восприятия. Нащупав носком следующую скобу, он рывком подтянулся руками, и послал тело вверх, отталкиваясь здоровой ногой от скобы. На секунду, потеряв опору, он беспомощно зашарил руками, по земле, пока не ухватился за кромку кольца.
- Посмотрите, он сделал это!
Болельщики дико взвыли в пароксизме восторга. Живая волна пошла по кругу, разбрасываясь орешками и поп корном.
- Сергей! Сергей!
Сергей беспомощно улыбнулся и поседел.
- Села птичка на песок, клювом вымыла носок, чистит клювом перышки, и летит к Сереженьке…
- Мама, а почему папа не приходит?
- Папа сейчас далеко, но он обязательно приедет…
- Правда, ты обещаешь?
- Ну, конечно же, малыш. Спи.
Сон, ласковая дрема, и тихий звук открываемой дверцы…
Сергей стоял, прижавшись к стене колодца, расставив локти в стороны, положив ладони на промерзшую землю, которая теперь была на уровне подбородка.
Осталась одна скоба.
Чуть повернув голову вбок, он увидел свой дом. Окна его квартиры светились ровным светом, в котором чувствовалось до боли родное, непостижимое тепло. Слезы катились по щекам Сергея, замерзая кристалликами льда на ресницах. Он плакал, радуясь тому, что обрел свет, покинув злобную тьму колодца.
Сергей уперся в землю локтями, и приготовился оттолкнуться здоровой ногой. В груди что-то щелкнуло, и Сергей, с ужасом, понял, что ползет назад, в бездонную пасть проклятой норы, в алчное чрево колодца.
- Сереженька! Не задерживайся, я жду тебя здесь, внизу.
Тихий каркающий голос, который раздался из колодца, заставил поджать пальцы. Он потихоньку сползал назад, хватая пальцами землю, срывая ногти.
- Сережа, Сереженька…
Стиснув зубы, не обращая на боль в подбородке, Сергей подтянулся на руках, чувствуя, что мир сдвинулся, и начал рассыпаться, опадая вниз разноцветными фрагментами головоломки. Нащупав скобу, он оттолкнулся, и преклонился через край колодца. В грудь, словно залили ведро царской водки. Опаленная плоть, задымилась, отваливаясь кусками. Сергей лежал на земле, прижавшись к ней щекой, ощущая каждую неровность, покрытой наледью поверхности.
- Ну а ты когда нибудь делал это?
- Да сто раз!
- А это не больно?
- Не.
- А может быть не надо? Давай в следующий раз.
- Да не бойся, все будет нормально, вот увидишь…
- Я боюсь…
- Не бойся, сейчас, подожди…
- Ой, мамочка…
- А…
Сергей изогнулся дугой и погреб руками, пытаясь вытащить нижнюю часть туловища из колодца. Сломанная нога отозвалась острыми всплесками боли, словно в кость завинчивали шуруп. Охнув, Сергей перевалился через край, и пополз, оставляя позади разочарованную утробу колодца. С трудом перекатился на бок. Холод укутал его пеленой, укачивая, убаюкивая, приглашая в свою ледяную спальню. Большие белые мухи накрыли теплой простыней. По телу разлилось приятное тепло…
- Сережа, Сереженька…
Простыня, мокрая от пота. Тяжелое дыхание. Циферблат часов, показывающих полночь. Жена, проснувшись, обнимает тебя, и ласково шепчет на ухо, как когда-то мама:
- Сереж, это просто сон, все хорошо…
Ты идешь на кухню, выпить воды, и некоторое время стоишь у окна. Ты смотришь во двор, на детскую площадку, на которой однажды, под Новый Год, тебя, обмороженного, с переломанными костями, нашла компания подвыпивших гуляк. Ты уже почти вырвался из оков бытия, когда они, сначала, не разобрав, пытались уговорить тебя присоединиться к ним, но потом все же кое-как дотянули до дома…
Ты не видел, как побледнела жена, когда тебя, чуть живого, занесли в квартиру. Скорая везла тебя по заснеженным улицам города, и жена сидела рядом с тобой, держа за руку, уговаривая потерпеть хоть немного.
Недели, проведенные в постели. Жена и родители, которые приходили навестить тебя. Пелена боли, которая накрывала с головой, гипс и острые иглы шприцов – все это осталось с тобой, нашло место в твоей памяти. Ты не слышал, как стонал, когда лежал на операционном столе…
Зато теперь, почти каждую ночь, ты слышишь голос, который остался на дне глубокого колодца.
- Сереженька…
Старый голос, зовущий назад во тьму под землей.
Ты будешь долго слышать этот голос, просыпаясь ночами. Ты будешь лежать в кровати, и слушать чей-то шепот, который рассказывает о том, как хорошо там, внизу, на дне глубокого колодца. И каждый вечер, лежа без сна, ты будешь вслушиваться в ночную тишину, надеясь, что не услышишь, как тихонько скрипит, открываясь, маленькая дверца чулана, и приближаются чьи-то шаги. Острые когти, царапающие пол, тяжелое, смрадное дыхание, и глухое хихиканье твари, которая хочет забрать тебя к себе – на дно холодного, темного колодца…